Выбираю бег! - страница 5

Я уже полгода проработал в институте физкультуры, но всё мне ещё кажется новым и странным.

— Нужно заниматься научной работой, — говорит мой новый начальник доктор биологических наук, профессор Владимир Михайлович Волков.

— Какая может быть наука? — возражаю я. — Ведь здесь нет наркозного аппарата. Я же анестезиолог!

— Надо, — настаивает он, — теперь ты физиолог, и не простой, а спортивный.

Да, нужно что-то делать, тупо соображаю я. Но что? Да ведь бег — это тоже мышечная деятельность, физкультура и спорт! Мы создадим клуб любителей бега и будем изучать влияние трусцы на организм. Сочетать приятное с полезным. И я буду в своей родной стихии. Шеф не против.

— Физиологическое обоснование физической культуры в пожилом возрасте — это актуально, — говорит он.

Так в марте 1970 года на базе Смоленского института физкультуры был создан клуб «Мы—мужчины». Назвать его иначе было просто невозможно, так как на объявление в газете откликнулось сто мужчин (и ни одной женщины).

Мы собирались 1 раз в неделю по воскресеньям на институтском стадионе и обучали наших мужчин бегу трусцой по системе Лидьярда — Гилмора, в основе которой лежит ежедневный бег с одной большой нагрузкой раз в неделю. Как раз в это время вышло второе издание книги Г. Гилмора «Бег ради жизни» (каждый получил по экземпляру), мой кумир был в расцвете сил, и о чем-нибудь другом просто не могло быть речи. Остальные дни недели члены клуба должны были бегать дома самостоятельно, что они и делали по мере сил и возможностей. А в воскресенье — общий групповой длительный бег! Всех занимающихся мы разбили на несколько возрастных групп.

С мая месяца начали выезжать в Красный бор — прекрасный лесопарк, как будто специально предназначенный для бега. В дальнейшем там вокруг нашей базы были проложены замкнутые трассы — от 3 до 20 км. Условия для занятий были отличные, и наши мужчины вскоре начали бегать по 40—60 мин. (6—10 км). Дальнейшего увеличения нагрузок мы не допускали, так как у меня был некоторый опыт в этом деле. К этому времени из ста человек осталась ровно половина. Пятьдесят прекратили занятия. Отсеялись ослабленные, пожилые, больные: они первые не выдержали ежедневных занятий. К осени большинство членов клуба стихийно стали бегать через день: 3—4 раза в неделю, что ещё больше укрепило мои подозрения в несовершенстве гилморовской системы. Так было покончено с ежедневным бегом.

За два года наши мужчины хорошо освоили азбуку оздоровительного бега и перешли на самостоятельные занятия, лишь изредка появляясь в институте для консультации и обследования, которые проводились под руководством заведующего кафедрой физиологии профессора В. М. Волкова. Но пять энтузиастов по воскресеньям по-прежнему собирались вместе для совместной тренировки.

С апреля и до ноября мы бегали по трассам Красного бора, а зимой по городским и загородным трассам, которые проложили по шоссе. Каждая трасса имела свое название, была промерена по спидометру и занесена на отдельную карточку, где ежегодно проставлялись результаты забегов.

Итак, нас осталось пятеро: я, Саша Р., Миша А., Толя Б., Игорь М., не считая Османа, собаки Игоря, точной фотографической копии Монмаренси из телевизионного фильма «Трое в одной лодке». Все с характером, упрямые, ни в чем не уступят, короче «овены» (бараны). Ребята уже не признавали во мне руководителя и видели только своего товарища и единомышленника. Они стали неуправляемы. Для них Лидьярд по-прежнему оставался единственным божеством, никого другого они слушать не хотели. А у меня уже была своя система. Так наши пути разошлись: они продолжали бегать каждый день, а я 3 раза в неделю. (Кое-чего я, правда, все-таки добился, и лет через 5 они начали отдыхать в субботу и понедельник.)

Ребята пришли в клуб тоже не от хорошей жизни. У Саши и Миши «юношеская» гипертония, у Толи — инфекционный полиартрит, сильные боли во всех суставах.

Профессора приговорили его к полной неподвижности, но недавно Толя сообщил мне, что окончательно «убежал» от полиартрита. И все же они были значительно сильнее меня, к тому же на 8—10 лет моложе. Бегать мне с ними было тяжело, и к финишу я отставал на 1—2 км.