Выбираю бег! - страница 7

— Холодно, — сказал Миша, — а на окружной сквозняк, как в вытяжной трубе. Не дорога, а сифон.

Но мы с Костей решили бежать. Стартовали при температуре +2°, моросил мелкий дождик. Костя надел лыжный костюм и штормовку, я — трикотажный костюм, футболку и курточку из болоньи. До окружной (10 км) всё было нормально, мы пели песни. Но как только повернули на трассу, ударил шквальный ветер с градом. Температура начала быстро понижаться, и мы превратились в сосульки.

Ветер швырял нас, пытаясь сбросить с шоссе. Мы бежали, тесно прижавшись друг к другу. Надо было как-то добежать до Гнездово, так как транспорта на окружной нет и останавливаться здесь негде...

Вот, кажется, и поворот на Витебское шоссе. Слава богу, ещё «десятка» позади. Руки, ноги не гнутся, но это ерунда, главное — конец ветру, вдоль шоссе с двух сторон тянется лесозащитная полоса. И вдруг Костя заявляет, что у него сильно болит правая стопа и предлагает прекратить бег. Мне стало обидно, оставалось пробежать немного, и я сказал:

— Разнюнился тут... Мужчина ты или нет?!

Тогда Костя понесся вперед огромными прыжками на одной ноге и пробежал так больше километра.

— Остановись, — кричал я ему вслед, — хватит!

Куда там!

— Чтобы я тебе проиграл! — орал он.

Внезапно я тоже скис. Продолжать бег не имело смысла, я остановился и заковылял к автобусной остановке. Увидев это, Костя тоже прекратил бег. Он опередил меня метров на 200. Мы не добежали до цели 1 км — первый и последний раз. У меня зуб на зуб не попадал, оказывается, уже было 15° мороза! А я в футболке... Был уверен, что заболею, но, как ни странно, даже не чихнул.

Через три недели мы опять бежали по окружной, но в другую сторону, налево, и возвращались домой через Миловидово. Всего 27 км («Дорога жизни»). Зимой это очень удобно. Но я еще полностью не отошел после«марафона», и мы решили бежать до трамвайной остановки. Всего 24 км. На этот раз ветра не было, но на трассе был сильный гололед, туфли проскальзывали. Я выбился из сил.

Появилась слабость, острое чувство голода и непреодолимое желание прекратить бег. В бедрах резкая боль — мышцы свела судорога. А Косте хоть бы что: привык к силовой работе. Кое-как дотащился я до трамвайной остановки и вздохнул с облегчением. Как вдруг Костя заявляет, что это не дело останавливаться посередине дороги и нужно бежать до самого дома. Еще 3 км.

— Мы же договаривались, — еле выдавил я.

Тогда он не выдержал и поинтересовался, к какому полу я принадлежу. И еще целых 18 мин. я бежал и хрипло ругал его сквозь сжатые зубы, а он смеялся... Потом он мне объяснил, что у меня был очень смешной вид: туловище резко наклонено вперед, голова и шея вытянуты, как у гуся, апрямые, негнущиеся ноги безнадежно оставались где-то далеко позади. Это была жалкая пародия на бег. Прохожие останавливались, а я бежал... Это был самый трудный забег в моей жизни, эти последние 3 км, даже хуже, чем марафон, который мне довелось потом пробежать.

Как ни трудно бывало с Костей, но когда приходилось бегать одному по далеким загородным трассам, вдали от жилья и людей, тоже иногда приходилось туго. И тогда я развлекался. Знойным летом представлял впереди себя, в прозрачном голубом мареве, легкую, парящую фигурку Татьяны Казанкиной. А морозной зимой, в снег и метель, это был неистовый Вирен с горящим взором, неудержимо влекущий меня вперед... Или стремительный Снелл... Легко бежать с чемпионами, все проходит: и боль, и страх.

Зимой наши мужчины бегали меньше, но зато очень много ходили на лыжах. Саша накатывал до 600 км в месяц.

— Плохо наше дело, — волновался я. — Летом они нас задавят.

— Не задавят, — успокаивал Костя. — Они разленились и отвыкли терпеть. Ты будешь на голову сильнее их.

И он оказался прав. Летом на трассах Красного бора Сашу и Игоря мы обходили, как «стоячих», они даже не пытались увязаться за нами. Пробовал сопротивляться лишь самолюбивый Миша, но бесполезно. Как-то в забеге на 16 км я очень легко, даже не желая этого, выиграл у них больше 10 мин. Меня поразило, что Саша показал результат пятилетней давности — 1 час 30 мин., а я пробежал за 1 час 18 мин. Не меньше меня были удивлены и ребята.