Выбор оружия - страница 8

Они чокнулись, выпили вино. Маквиллен приподнял стеклянный колпак. Бабочка оттолкнулась лапками от румяного яблока, прянула ввысь, исчезла среди прозрачных вихрей теплого, душистого ветра.

Они завершили обед и расстались, условившись встретиться вечером. Белосельцев, утомленный и опьяневший, вошел в свой светлый прохладный номер, выходящий окном на океан. Лег в чистую постель. Перед тем как впасть в сладкое забытье, успел мгновенно подумать о тунцах, о Сэме Нуйоме, о розовых фламинго, о черно-золотой бабочке в цепких пальцах Маквиллена.

Он проснулся в сумерках, среди тихого шелеста кондиционера. Потребовалась секунда, чтобы понять, где он находится, – в Луанде, в Африке, на берегу океана, и ему предстоит вечерняя встреча с Маквилленом. К нему вернулось радостное ощущение сильного бодрого тела, свежего, отдохнувшего от самолетного гула, от тревожных предчувствий сознания. Он оделся и стоял у окна, глядя в огромную туманную тьму, среди которой едва различимо мерцал огонек.

Раздался телефонный звонок. Звонил секретарь посольства.

– Виктор Андреевич, я бы мог к вам приехать? Со мной наш товарищ, кубинец Аурелио. Хочу, чтоб вы познакомились. Приедем через тридцать минут.

– Буду ждать вас в холле, – сказал Белосельцев.

Спустился в мягко озаренный холл. Портье с металлически-черным лицом, в малиновом, украшенном позументами мундире расторопно раздавал ключи с медными шарами, деловито отвечал по телефону, любезно, во весь белозубый рот, улыбался гостям и при этом хмурился, что-то сердито выговаривал помощнику. За стеклянными дверями то и дело вспыхивали фары. Появлялись приезжие – африканцы, европейцы, индусы. Видимо, гости, приглашенные на завтрашний праздник.

За соседним столиком сидела молодая темнокожая женщина. Она была в тесном шелковом платье с глубоким вырезом, в котором круглилась матово-черная, наполовину открытая грудь. Влажные большие глаза, мягкие губы, тонкая, слегка изогнутая шея, длинные ноги с сухими щиколотками делали ее неуловимо похожей на антилопу, чуткую, доверчивую, беззащитную. Это сходство тронуло и взволновало Белосельцева. Стараясь не выдать себя, он рассматривал ее необычное, плавное тело, в котором обнаженные плечи, широкие бедра, гибкая спина совершали при движениях мягкую волну. Ему вдруг захотелось, чтобы она встала и он увидел, как она идет.

Женщина почувствовала его взгляд, повернулась. Одно мгновение тревожно смотрела, обратив на него испуганные белки. Слегка улыбнулась. Белосельцев ей поклонился. Сказал по-английски:

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, – ответила она. Ее произношение с легкими шелестящими искажениями было характерно для жителей Зимбабве, Намибии или ЮАР, где английские слова слегка сплющивались полными губами, алым языком и сочными альвеолами африканцев.

– Вы, должно быть, приехали на праздник?

– Меня пригласили, – сказала она.

– Вы откуда?

– Из Мозамбика. Но настоящая моя родина – ЮАР. А откуда вы?

– Из Москвы, – сказал Белосельцев. И увидел, как обрадовалась она, как доверчиво заблестели ее глаза. – Я журналист. Меня тоже пригласили на праздник.

Они сидели за разными столиками вполоборота, и его продолжали волновать ее мягкие, в перламутровой помаде губы, выпуклые, покрытые серебристой тенью веки, черные матовые овалы груди, стянутые тканью, под которой остро выступали соски. Ему казалось, он чувствует тепло ее близкого тела, запах духов. На ее худом запястье светлел тонкий серебряный браслет, а на темный длинный палец было надето золотое кольцо. Ему вдруг захотелось осторожно сжать это запястье, уловить биение жилки, ощутить теплую струйку серебра.

– Меня зовут Виктор, – представился он.

– А меня Мария. Нас двое здесь из делегации Африканского национального конгресса.

– В Москве я встречался с товарищами из АНК. Один из них занимался боевой практикой. Участвовал в нападении на полицейский пост. Был ранен и лечился в Москве.

– Мой муж тоже участвовал в боевой операции. Был захвачен в плен. Его страшно били, пытали. Теперь он в Робин-Айленде, приговорен к двадцати годам. Я уехала в Мозамбик и оттуда помогаю товарищам.