Выбор оружия - страница 11

Первая глубокая затяжка после того, как долго обходился без курева, — ни с чем не сравнимое блаженство! Анна тоже закурила; счастливые, все дымили — маленький кружок, очерченный во тьме красными точками, единая электрическая цепь, вдоль которой то загораются, то гаснут лампочки.

Фрир потом вспоминал, как они вместе ели и вместе наслаждались сигаретами; это еще больше сплотило их пятерых, и главную роль, наверное, играла тут Анна. Но нет, лучше так не думать: это каким-то образом исключало его самого.

— Ради такого стоило два дня тащиться по джунглям, — вздохнул Тек. Он погасил сигарету и бережно спрятал окурок. — Все надо использовать, — ухмыльнулся он, глядя на Кирина. — А если можно, даже дважды.

Время от времени Фрир встречался глазами с Анной, и они улыбались друг другу. Тайный язык улыбок сказал им все. А вслух они обменивались лишь скупыми словами, которые могли слышать чужие уши.

— До нас дошли слухи, что несколько недель назад в городе были беспорядки.

— Это в войсках, — ответила она. — Кхангту — плохое место для солдат, когда им нечего делать. Тут проституток не хватает.

— А что случилось?

— Многих арестовали.

— Среди солдат — участников беспорядков?

— Нет, солдат не арестовывали. Устроили облаву на девушек и закрыли кабачки. Говорят, один местный купец по имени Джалал…

— Как же, знаю, — вмешался Тину, — у него самая большая лавка в городе.

— Вот-вот. Говорят, он открывает большой публичный дом, а женщин привезут из других городов.

— Уж пора бы им вывести часть войск из районов, которые считаются безопасными, — сказал Фрир. — Не сюда нагнали столько солдат, что нигде больше их не разместить.

— Пусть пригоняют! Чем больше этих зеленых кур будет, тем лучше, — засмеялся Тек. — Они тогда будут путаться друг у друга под ногами. Я вам рассказывал, как мы втроем, точно приклеенные, торчали у железной дороги, хотели ее перерезать?

— Кажется, рассказывал, — добродушно откликнулся Фрир.

— Так вот, — невозмутимо продолжал Тек. — Их части засели с двух сторон: одни — справа, другие — слева. Когда стемнело, мы разочек пальнули в тех, что справа, они в ответ бабахнули из всех орудий. Тут давай стрелять те, что слева. А мы под шумок убрались и оставили их палить друг в друга. Уж сколько часов прошло — мы далеко ушли, а позади все шла перестрелка. Но если будут прибывать все новые и новые части, — Тину нахмурился, — да еще прибавится бомбардировщиков…

— От воздушных налетов много треску, — согласился Фрир, — но разрушений особых не бывает.

И зачем только он сказал об увеличении войск? Это было бестактно, и Анг может решить, что у него пораженческие настроения.

— Вот что я тебе скажу, Тину. Солдат всегда думает о своей непосредственной задаче, а иногда это не только его право, но и долг.

— Это одна сторона вопроса, — сказала Анна. — И Фрир почувствовал, что она чем-то рассержена, не то его необдуманными словами, не то неуклюжими попытками исправить бестактность. — Но есть и другая.

Тину смотрел на нее во все глаза.

— С тех пор как я сюда вернулась, я все время думаю об одном, — продолжала она спокойно, но твердо. — Мы слишком мало их ненавидим. Конечно, мы знаем, что они захватили нашу страну, понимаем, что это беззаконие. Но этого мало. Мы должны ненавидеть так, чтобы наша ненависть была намного сильнее их презрения. У нас есть полное право ненавидеть — это я твердо знаю с тех пор, как слова столкнулась с ними, — но это право должно стать долгом!

И таким еле сдерживаемым гневом дышали ее слова, что после них воцарилось неловкое молчание. Она глянула на Фрира и отвела глаза, словно вдруг поняла, что косвенно упрекнула и его.

— Верно, — его удивило, что Кирин согласился с ней. — Мы должны так их ненавидеть, чтобы наши дети были свободны от этого гнева. Ведь мы воюем с ними, а нельзя бить врага, если не питаешь к нему ненависти. Чтобы убивать, надо себя не помнить от ненависти.

Фрира вдруг охватило отчаяние оттого, что он не ощущает ярости, которой охвачены все. А может, оттого, что они считают, будто он чужой, — от этого ведь тоже не легче.

— Да, — поспешил он согласиться. — Но я говорил только о создавшейся обстановке.