Выбор оружия - страница 4

Ну, а Тек, тот готов под любым предлогом улизнуть от томительной дисциплины лагерной жизни. Он не только неизменно весел, но и действительно храбр, хотя его рассказы о собственных подвигах — чистейшая выдумка. И притом он отличный стрелок.

Анг — вот загадка. Зачем человеку из состава высшего командования идти в отряд под начало к Фриру? Фрир был уверен, что это любопытное обстоятельство тесно связано с решением назначить его командиром. Что же это все-таки, испытание или проверка? Может, там, наверху, ему не доверяют? Это беспокоило и злило его. К тому же он не знал, как обращаться с Ангом: советоваться ли с ним — ветераном, знатоком партизанской войны, или же в интересах дела держаться формально, как с остальными подчиненными. Вот уже два дня, как они засветло вышли из лагеря, а Фрир все ждал, что Анг сам подскажет ему линию поведения.

И теперь он пристально разглядывал Анга из-под полуопущенных век. Мрачное лицо, темные непроницаемые глаза, прямые черные волосы, крошечные прядки усов вокруг тонких губ — точно кавычки, в которых редко набегавшая улыбка выглядела неестественной и чужой. Фрир разглядывал его, и ему, как всегда, казалось, что Анг ждёт новых доказательств преданности делу, а до тех пор будет его только терпеть, да и то с трудом. И как всегда, чувствовал, что такое отношение Анга подогревает его собственные сомнения, и он опять не уверен в том, каковы истинные побуждения, заставившие его вернуться сюда. К черту! Надо думать о деле! Его право, не говоря уже о долге, все свои помыслы сосредоточить на предстоящем деле.

В воздухе ни ветерка, лес словно оцепенел, и вся долина примолкла, оглушенная градом прямых ударов солнца, — тишина такая, что кажется, если вслушаешься, то, пожалуй, можно уловить какие-то слабые шумы там, далеко-далеко, в тех краях, где зной не сковывает людей по рукам и ногам,

— Удивительно, — заметил Кирин, — два таких дня в самый сезон дождей.

Он полулежал на изгибе толстой виноградной лозы, сложив на коленях худощавые мелкокостные руки, и, откинув голову, в раздумье смотрел куда-то в глубь сложного лабиринта нависавших ветвей.

Это беспокоило и Фрира. Им позарез нужны темные, ненастные ночи, чтобы передвигаться по такой хорошо охраняемой местности.

— В прошлом году тоже было мало дождей, — вспомнил Тину. — И не только здесь. Я об этом еще в Кхангту слыхал. Люди говорили, это все из-за деревьев: слишком много их повырубили на новых плантациях.

Тек рассмеялся.

— Да разве дождь падает с деревьев! Он льет из туч над деревьями. Нету туч — нету и дождя.

— А люди говорят — одно с другим связано, — мальчик не любил, когда над ним смеялись.

— Люди что хочешь скажут. Говорят, у кого есть зуб тигра, того ни один враг не убьет. Вот, — он сунул руку под рубашку, — я сам такой ношу. Снял с убитого товарища.

Анг сказал категорично (таким тоном он обычно делал доклады в лагере):

— Расширение плантаций служит двум целям. Нам так труднее воевать, а они успевают урвать побольше с земли за короткий промежуток. Они могут даже вообще возвратить нам землю, когда она истощится, только мы не можем так долго ждать.

— Как тот вор, что смеялся, когда деревенский суд приказал ему вернуть украденную корову, — фыркнул Тек. — У коровы-то ведь была чума.

— Я бы, кажется, согласился, чтобы они взяли все, что им нужно, — задумчиво сказал Кирин. — Земля останется нам. Мы выходим ее и снова вернем к жизни.

— Это точно, — добавил Тек, — сына не пристрелишь, даже если он охромел.

Анг покачал головой.

— Мы не будем достойны своей земли, если не вырвем ее из рук тех, кто нас ограбил.

Отдохнувший Кирин сидел, расслабившись, и смотрел вверх в гущу листвы.

— Я хорошо знаю эти места, — сказал он дремотным голосом. — Иногда в сезон дождей от реки в долине столбом поднимается зной и рассеивает облака. Тогда на небе видна голубая полоска; она повторяет все изгибы и повороты реки — точно огромная карта протянулась от края до края.

— Разве ты здешний? — спросил Тину. — Я думал, ты из Бандхала.

— Я учительствовал в здешней школе. А родился в деревне за несколько миль отсюда, вниз по реке.