Выбранная Добыча - страница 2

  Как отличный секс, подумала она, если он когда-нибудь выйдет из ванной.

  ВЕРЕВКА БЫЛА в его куртке, скрученная. Катар вынул его и провел рукой по всей длине, словно пытаясь стереть с него всю историю. Восемнадцать дюймов в длину, он начал свою жизнь в качестве пускового троса подвесного мотора «Меркурий» — на одном конце все еще была резиновая рукоятка. Он думал, что веревка была с ним почти полжизни. Устранив путаницу, он аккуратно намотал ее на пальцы левой руки, снял катушку с пальцев и осторожно сунул ее в задний карман. Старый друг.

  Барстад был жестоким разочарованием. Она была совсем не такой, какой предполагали ее образы. Она была абсолютно белой, ничего, кроме «раздвинь-ноги-и-закрой-глаза». Он не мог продолжать с такой женщиной.

  Посткоитальная депрессия начала утекать, сменяясь полузабытым убийственным настроением — судорожным состоянием, сочетающим голубое сосредоточенное возбуждение с колючим, неприятным страхом. Он взял свою куртку и отнес ее в гостиную, в которой как раз хватило места для дивана и журнального столика, аккуратно повесил ее на спинку деревянного кресла-качалки и прошел в угол импровизированной кухни.

  На кухне пахло куриным супом, немного приправленной солью, немного нарезанного сельдерея, и все это объединялось гулом холодильника и звуком радио. Барстад был там, с обеими руками в воде для мытья посуды. Она рассеянно повторяла слова софт-роковой мелодии, которую Катар не узнал, и двигала своим телом в той застенчивой манере Среднего Запада.

  У Барстада были светло-медовые волосы и голубые глаза под светлыми, почти белыми бровями. Она оделась по миннесотской моде: сорочки землистого цвета, водолазки, темные колготки и неуклюжие туфли. Одежда церковной мыши не совсем скрывала прекрасное тело, созданное ее скандинавскими генами и подтянутое навязчивой ездой на велосипеде. Все потрачено впустую, подумал Катар. Он вошел на кухню, она увидела его и застенчиво улыбнулась. "Как дела?" она спросила.

  — Замечательно, — сказал он, подмигивая ей, веревка торчала в его заднем кармане. Она знала, что секс не был таким уж хорошим, поэтому сбежала к своим тарелкам. Он наклонился вперед, положив руки ей на талию, и поцеловал ее в шею. Она пахла желтым мылом Dial. “Абсолютно лучший.”

  «Надеюсь, станет лучше», — сказала она, краснея. В руке у нее была губка. «Я знаю, что это было не все, чего вы ожидали. . . ».

  — Ты такая красивая женщина, — сказал он. Он коснулся ее шеи сбоку, воркуя. «Такая хорошенькая женщина».

  Он прижался к ней бедрами, и она придвинула свою задницу к нему. — А ты такой лжец, — сказала она. Она не была хороша в светской беседе. — Но так держать.

  «Мммм». Веревка была у него в руке.

  Его пальцы легли на Т-образную ручку рукоятки; он наденет ее на подбородок, подумал он, чтобы она не болталась за водолазку. Ему придется остановить ее, подумал он; поставить ногу позади нее и резко дернуть назад и вниз, а затем повесить ее над полом так, чтобы ее задушила собственная тяжесть. Приходилось следить за ногтями и контролировать положение ее тела коленями. Ногти были как ножи. Он повернул одну ногу, чтобы заблокировать ее пятки, чтобы она не споткнулась о них, когда будет падать.

  Осторожнее здесь, подумал он. Сейчас ошибок нет.

  — Я ЗНАЮ, ЭТО было не слишком здорово, — сказала она, не оглядываясь на него. Румянец залил ее шею, но она продолжала упрямо: — У меня не так много опыта, а мужчины… . . были не очень. . . хорошо." Она боролась со словами. Это было тяжело. «Ты мог бы многое рассказать мне о сексе. Я хотел бы знать. Я действительно хотел бы. Я хотел бы знать все. Если бы мы могли найти способ поговорить об этом, не стесняясь этого».

  СОВЕРШИЛА ЕГО.

  Он был в одной секунде от того, чтобы схватить ее, и ее слова едва пробились сквозь смертоносный туман. Но они прошли.

  Что она хотела? Чтобы узнать о сексе, много о сексе? Идея заключалась в эротической пощечине, как в плохом порнографическом фильме, где домохозяйка просит сантехника показать ей, как надо. . .

  Он застыл на мгновение, затем она вполоборота одарила его застенчивой, сексуальной улыбкой, которая привлекла его в первую очередь. Катар снова прижался к ней и сунул веревку обратно в задний карман.