Выброшенный в другой мир 2 - страница 2

Претор[4] Лаций Ставр подал прошение на имя императора со своим планом ведения боевых действий на мирийской границе, получил высочайшее повеление, должность консула и необходимые средства.

Такое доверие надо было оправдать. В империи должности консула лишали только вместе с головой. Кому много дано, с того много и спрашивали. Лаций прибыл на место службы в начале зимы и сразу рьяно взялся за исполнение своего плана. Если в этом году случится набег, для подготовки к нему у консула было всего четыре месяца.[5]

Главным для молодого командующего было подготовить кавалерию. По его чертежам срочно делалась броня, защищавшая от стрел голову, шею и грудь лошади. Она представляла собой сложный кожаный чехол с вырезами для глаз, ушей и храпа животного и с разрезами в нижней части, позволяющими лошади идти рысью. По всей поверхности кожи оружейники крепили железные пластинки. Все это изнутри прокладывалось мягкой тканью, чтобы впитывать пот и не натирать лошадям шкуры. Он не мог обеспечить защитой всю кавалерию, но в этом не было необходимости. Достаточно было прикрыть тех, кто пойдет в первых рядах. Когда разведка сообщила о появлении многочисленного отряда кочевников, консул совершил благодарственный молебен у походного алтаря и вывел навстречу врагу два легиона. Все кочевники были прекрасными лучниками, поэтому против них никогда не выставляли одну пехоту. Конные стрелки могли издали перебить легионы, легко уходя от прямого столкновения, а оружие и доспехи, снятые с тел, составили бы богатую добычу.

Легионы, растянувшись цепью, встали на пути движения врага, связав его боем, в то время как восемь тысяч всадников скрытно вышли в степь. Пока кочевники обстреливали укрывшихся за щитами легионеров, кавалерия Лация ударила по ним с тыла. В обычной ситуации такой маневр был бы самоубийственным. Любой из степных воинов очень точно и быстро стрелял из лука, причем на большую дистанцию, чем имперские лучники. Всадники были хорошо укрыты доспехами, но на их лошадях раньше не было никакой защиты. Поначалу кочевники не очень обеспокоились появлением в своем тылу кавалерии неприятеля. Многие начали обстреливать мчащихся всадников, но, к их удивлению, упали единицы. Страшный удар набравшей скорость тяжелой кавалерии опрокинул передние ряды кочевников. Легкая пика или сабля не защитят от тяжелого копья. Лишившись копий, кавалеристы взялись за мечи и погнали впавших в панику степных воинов на копья легионеров. Не понеся больших потерь, имперские легионы и кавалерия вырезали двадцать пять тысяч своих врагов. В этой битве получил ранение в руку легат Ролон Марцел, что позволило отправить его на лечение в Алатан, а заодно передать императору письмо Лация о будущей военной компании. Сам он не мог в то время оставить Мирию. Только когда посланная в степь разведка не обнаружила на пять дней пути ничего, кроме спешно брошенных кочевий, и все войска были разведены по крепостям, а ему пришло повеление императора срочно прибыть в столицу, консул смог направиться в Сорму.

До Алатана добирались семь дней. Ехали не спеша, два раза в день устраивая привалы в удобных местах. В пути часто удавалось подстрелить несколько куропаток, которые вносили приятное разнообразие в походный рацион Лация. Можно было с удобствами ехать по северному имперскому тракту, ночуя в придорожных гостевых дворах и в городах, но для этого нужно было сделать крюк длиной почти в сотню миль[6] по холмистому бездорожью Ларнии.[7]

Еще одно преимущество такого путешествия было в том, что оно избавляло Лация от множества официальных визитов, которые пришлось бы делать в силу его положения. К тому же у него, как и у большинства его спутников, все здесь вызывало приятные воспоминания об учебных походах, в которые они ходили с друзьями в старших классах гимнасия, или об охотничьих выездах, часто устраиваемых в семьях патрициев и просто состоятельных граждан Сормы.

Верхушки башен столицы стали видны к вечеру шестого дня пути. Переночевав, они поспешили закончить путь.

Алатан сильно отличался от всех известных Лацию городов. Это был город повелителей большой и богатой страны, построенный ими для себя. В нем не было, как в других городах, кварталов ремесленников или бедняков. Даже купцы империи допускались в него с большим разбором, а иностранцам, кроме посла союза королевств и его свиты, доступ в город был закрыт. Столица не имела крепостной стены, что дало возможность строить с размахом, не сковывая фантазию заказчиков узостью городской черты. Город построили в среднем течении Ольши — одной из самых больших рек провинции, что позволило не только решить вопрос с питьевой водой и орошением, но и сплавлять с ее верховий камень для строительства. Жаль, что в горах почти не было леса, и его для плотов, да и для построек, доставляли тоже по воде, но уже с дельты. Во времена строительства не было сложностей с рабами, и много их удобрило берега Ольши, надорвавшись при проводке огромных плотов, много было закопано в рощах, окружавших великий город. Зато и результат получился впечатляющим. Весь Алатан представлял собой свободно построенные поместья–дворцы наиболее богатых патрициев, окруженные парками и садами. Они, в свою очередь, окружали дворец императора, башни которого не меньше чем на два десятка локтей возвышались над остальными постройками.