Выход на орбиту - страница 5

[**2] — Мы сразу сказали, что они предатели и паразиты.

[&*5] — Имеют право. У нас свобода слова и мнений.

[***] — Вы имеете. Они — нет, они — подлые трусы!

[&*5] — Ёксоль! Это всё-таки треть нации. И Агдан сама сказала, что каждый имеет полное право голосовать, как хочет.

[***] — Холь! Смотрите, что я нашла! Как проходит голосование в Пукхане: ссылка…

[***] — Не понял. Это что, они смотрят ролики, а потом голосуют, как на выборах?

(На ролике помещение, похожее на учебный класс, человек сорок дружно смотрят оба фильма. Потом по очереди заходят на четверть минуты в закрытую шторками кабинку. Когда заходит очередной зритель, можно заметить там монитор ещё старого типа, ЭЛТ. И клавиатуру. И инструктора, который показывает, как голосовать)

[***] — Щибаль! Как они живут?!

[**3] — Как голосуют, так и живут.

Квартира Агдан.

02 июля, время 21:35.

— Что смотришь? — после вечернего тренажа с онни и душа вижу в спальне пацака, втыкающего в планшет. Он привольно расположился на полу, привалившись спиной к кровати. Любят корейцы это дело, валяться на полу. Чжу хотел даже в нашей спальне обойтись напольным матрацем, но тут шалишь, я встала на дыбы. Хочется ему, могу коврик для него в уголочке постелить, а принцессе на полу спать невместно.

Сажусь рядом. Я в шортах и короткой пижамке. И тоже стычка была по такому ничтожному поводу. Уже с мамулькой. Ей всё равно было, пока Чжу с нами не жил, и вдруг начинает коситься и выговаривать. Де, не к лицу приличной даме… дома — я неприличная дама, тут же возражаю я и требую поддержки Чжу, которую немедленно получаю. Кто бы сомневался, что он не откажется лицезреть меня в лёгком одеянии. Против мужчины мама, — учусь разворачивать корейские заскоки в свою пользу, — спорить не способна. Так что я и против мамы управу нашла, не насилуя священные корейские традиции.

— У нашего фильма уже больше шестисот миллионов просмотров! — пацак горит воодушевлением и косится на мои коленки.

— Пятьдесят один миллион долларов, — тут же высчитываю я, — то есть, уже больше.

— Такими темпами мы и два миллиарда наберём. Или три… — радуется пацак.

— Темп будет снижаться, — слегка дёргаю его за волосы, жёсткие и густые, — всегда так бывает. Но может и достигнуть двух миллиардов. Вот только боюсь, что случится это больше чем через год.

Не зря про год упоминаю. Срок действия наших рекламных контрактов. Не очень справедливым мне показалось, но заказчики объяснили, в чём дело. Каждый год-два модели телефонов, телевизоров и даже автомобилей меняются на более модные, так что реклама потеряет актуальность. Возможно, это развод. Лейбл фирмы-то не сменится. Но тут, как везде и всегда. Плата за вход, прописка своего рода. Чуть урезанный контракт — плата за вход в мир большого бизнеса.

— Ты зачем новый контракт с этим козлом, Лин ВанГи, подписал? — строгость в голосе подкрепляю ещё одни дёрганьем за волосы. Почему-то он никогда не возражает против таких жестов.

Любуюсь непонимающим лицом пацака, и окончательно становится ясно, что он находился под гипнозом. И авторучку козлина поверчивал пальцами в интересном ритме. Прокручивая в памяти ужин в ресторане, последовательно излагаю Чжу всё проишедшее в «Голден Палас».

— И ты мне только сейчас об этом говоришь?! — возбуждённый пацак вскакивает, — блин, какой он мощный стал, как тигр мечется, — и нарезает круги по спальне.

— Я подписал с этим шипсэги новый контракт!? — чуть не волосы на себе рвёт. — Почему ты меня не остановила?!

— Ты что, с Луны свалился? — выражаю мордочкой крайнее изумление. — Поверить не могу, что ты во Франции учился. Во-первых, контракт должен заверяться. Сначала мной. А на завтра назначена встреча у нотариуса. Во-вторых…

Когда излагаю второе основание для полного спокойствия, поведение и настроение моего тигра резко меняется. Снова плюхается на пол, поближе к моим коленкам, и неудержимо хихикает. На самом деле похрюкивает, но не могу же я так о любимом муже, моём, так сказать, тигре!

— Ассирийский язык… ёксоль! Как ты до этого додумалась? — ответ, чувствую, ему не нужен. — Как ты говоришь, я подписал?