Выхода нет - страница 10

Подходит Гислингхэм.

– Может быть, вы сами хотите начать, сэр? – негромко спрашивает он.

Я мельком отмечаю про себя, что – по крайней мере, на публике – он больше не называет меня «босс». Только «сэр». Что ж, еще один Рубикон среди сотни маленьких Рубиконов, но от этого не менее важный.

– Нет, веди ты. А я вмешаюсь, если это будет необходимо, – говорю я и вешаю куртку на спинку стула.

И это тоже Рубикон. На этот раз побольше, потому что команда мгновенно это замечает.

– Есть, сэр. – Гислингхэм кивает, проходит к стене и становится лицом к аудитории. – Ну что ж, давайте начинать.

Все в комнате знают, что это первое серьезное дело Гиса после назначения его исполняющим обязанности детектива-сержанта. Пару лет назад, когда в точно такой же ситуации находился Куинн, все были настроены немного саркастически – никакой вражды не было, но в то же время никто не собирался сразу же бросаться ему на помощь. И все были настроены поиздеваться над ним, как только представится такая возможность (а с Куинном в то время это случалось сплошь и рядом). На этот раз настроение в комнате было другим. Сидящие любили Гислингхэма и хотели, чтобы у него все получилось. И они не позволят ему облажаться – если только это будет зависеть от них.

– О’кей, – Гислингхэм откашливается, – я быстренько обобщу все, что у нас есть по пожару на Саути-роуд, а потом передам слово Полу Ригби. Пол – начальник смены в пожарном депо Рили-роуд, и он назначен расследователем со стороны пожарных.

Он кивает на мужчину, стоящего возле двери. Высокий, лысеющий, чисто выбритый. Я точно уже где-то его видел.

– Итак, – Гислингхэм поворачивается к доске, – вот этот дом, Саути-роуд, двадцать три. В нем проживала семья Эсмонд – Майкл, его жена Саманта и их дети – трехлетний Захария и Мэтти, которому через четыре дня исполнится одиннадцать лет. – Гислингхэм останавливается и набирает побольше воздуха в легкие. – Для тех, кто еще не знает: Мэтти находится в детском реанимационном отделении. В клинике нас предупредили, что прогноз не очень хороший, но они сразу же свяжутся с нами в случае каких-то изменений.

Он вновь оборачивается к доске и стучит ручкой по фото родителей.

– Мы пока не можем обнаружить ни Майкла, ни Саманту. Предполагается, что Майкл сейчас на конференции в Лондоне…

– Не могу поверить, что он ничего не видел в новостях, – говорит один из детективов-констеблей. – Это показывают по всем чертовым каналам.

– Я тоже не могу поверить, – соглашается Гис, – но до тех пор, пока его не найдут, мы можем лишь строить предположения. То же самое касается и Са- манты.

Но констебль еще не закончил:

– И ты действительно думаешь, что они могли оставить детей в таком возрасте одних?

– Я бы не оставил. – Гислингхэм пожимает плечами. – Но сейчас мы не имеем ни малейшего представления о том, что вчера вечером произошло в этом доме. А произойти могло что-то, о чем мы даже и не подозреваем. И по этой причине мы должны разыскать их близких родственников. Как, кстати, с этим дела, Бакстер? – Гис слегка краснеет – впервые он публично демонстрирует свою власть. Но Бакстер принимает это как должное. Как и в большинстве слу- чаев.

– Пока ничего, сержант, – отвечает он. – Саманта была единственным ребенком в семье, так что ни братьев, ни сестер. Родители живут в Камбрии, но мы пока с ними не говорили. Мать Майкла – в доме для престарелых в Вантедже. Если верить директору дома, то у нее Альцгеймер. То есть нам надо будет обязательно посетить ее, но сомневаюсь, чтобы нам это что-то дало.

– Понятно, – говорит Гислингхэм и поворачивается к Сомер. – А как вскрытие малыша – Захарии?

– Только одно. – Эрика поднимает на него глаза. – Бодди удивило то малое количество сажи, которое он обнаружил у него в легких. Но, вероятно, ребенок в столь юном возрасте может задохнуться гораздо быстрее взрослого. Особенно если у него астма или даже такая мелочь, как простуда. На всякий случай Бодди сделает анализ крови.

В комнате наступает тишина. Половина из нас цепляется за тот факт, что все должно было произойти очень быстро; вторая половина знает, что такая боль не может измеряться секундами. И, как бы жестоко это ни звучало, я хочу, чтобы они думали об этом, потому что желаю видеть их злыми, непреклонными, полностью отдающими себя этому расследованию. Я хочу, чтобы вся их энергия была направлена на выяснение истины. На то, чтобы узнать, как могло случиться нечто настолько отвратительное.