Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" - страница 48

— Но это так… вульгарно, — воодушевленно вздрогнула Мирабель.

— И отлично! То, что нужно! — хором вмешались Поли, Бьянка и Очковая змея.

— Ваши высочества, то есть, вы, девчонки, играете на желания с пажами. — продолжал Гиацинт. — Вчетвером на общую сумму. День и Ночь играют между собой, королева с советником, а мы с Поли.

— А кто я? — уточнила Поли.

— Кто хочешь! — граф звонко тряхнул шутовским жезлом, благословляя любой выбор.

— Тогда я знатная иностранка, посланница страны эльфов.

— Почему мы так разделились? — подала голос Виола.

— Так смешнее всего исполнять желания, увидишь. Только приличные! — строго предупредил шут, погрозив всем вилкой. — Ваше величество, выбирайте, какая пара сыграет первой?

— Пожалуйста, называй нас по именам, — напомнила Бьянка, — мы же твои горничные!

— Ладно же… — Эфа закатила глазки. — Тогда пусть День и Ночь по жребию решат, кто из них красивее!

— Змеюка! — обозвал Гиацинт. — Уволю из королев!

— Но таково мое желание! Пусть не по правилам, но я же королева?

— Вылитая! — заверила Скарлет. — Чешуйчато-очковая!

Мирабель и Виола по очереди метнули кости… и каждой выпало по десять.

— Настоящее Равноденствие! — с важностью оценил Розанчик. Он держался смелее Шпажника, который разыгрался только через несколько ходов.

Другого пажа прозвали по-птичьи — Кардинал, за хохолок на макушке и редкую способность заливаться краской по уши, быстрее, чем Розанчик. Пиранье это доставляло огромное удовольствие, и он старался чаще стоять в карауле именно со Шпажником[20]. Вот и сейчас Кардинал не мог сдержать румянец, когда ему выпало назначить что-нибудь в счет проигрыша принцессе Скарлет. Мальчишка был ровно одного цвета с ее "розочкой" — нашивкой на груди форменного платья. Но всё-таки потребовал дрожащим голосом у "горничной" налить ему водички.

Пары метали кости по ходу светской игры, в рамках образов. Желания придумывали соответствующие. По сюжету ко двору прибыла посланница загадочной страны эльфов, которая вот-вот объявит всем войну, если не выполнить ее желания. Шут и советник спасали королеву как могли, давая противоположные советы. Слуги угождали капризной посланнице, но всё напрасно. Тогда вмешались феи: добрая предлагала умилостивить посланницу, а злая просто уничтожить. Чья позиция будет воплощаться в жизнь, каждый раз решали кости. А проигравшие выполняли маленькое желание победителей. Все веселились до упаду. В буквальном смысле. Розанчик, придумал желание для Бьянки: пролезть под столом. Хоть не мяукать оттуда, и на том спасибо!

Когда Поли пожелала, чтобы Гиацинт съел орех или конфету, не трогая руками, шут подцепил арахис в глазировке черенком вилки, хлопнул по запястью, как по трамплину, и забросил орех точно в рот. Все мигом забыли другие желания и стали бросать сладости. Лучшая точность оказалась у Поля, как будто он тренировался. Другим, хотя все бросали еду прямо с кончика открытой ладони, удавалось поймать упрямую конфету далеко не с первой попытки и даже не с десятой. Но роли не забылись. Когда у каждого хоть по разочку получилось, "слуги" собирали упавшие орехи, а "господа" развлекались, высматривая, куда ещё закатились сладости.

Незаметно пробило и полночь, и час ночи. Принцессам слишком нравилось в "домашнем" обществе, чтобы отпускать гостей. Но пришло время расходиться. Об этом напомнили пажи, которым нужно встретить смену.

— Доброй ночи, вашим высочествам! — поклонились все. — Не скучайте, девчонки!

Поль и два пажа, сменившись, вызвались проводить всех дам. Гиацинт прихватил с пустой гардеробной стойки забытый темно-зеленый плащ с "розочкой" на воротнике. Набросил на Виолу, и они незаметно выскользнули в сад. Ночная свежесть и яркое звездное небо властно тянули к себе, как в танце. И невозможно просто уйти спать.

— Простите, мадемуазель, что втравил вас в эту глупость. Вы могли уже видеть десятый сон!

— Я не жалею, — улыбнулась Виола. — Мне было весело…

— Всем было весело, — хмуро согласился королевский шут. — Мне тоже. Но это развлечение бессмысленное и пустое, как орех. После такого "веселья" обычно чувствуешь именно такую грусть! Вы же ее чувствуете? Здесь, на воле… — он кивнул на звезды. Виолетта тоже смотрела вверх.