Выше Эвереста

Хотя я родилась на одной из самых плоских равнин мира, я всегда считала себя дочерью гор. Не только потому, что горцами были мои предки, — в горах я чувствую себя как дома, но и потому, что горы отвечают — если можно заимствовать слова судьи Г. Д. Кхослы — моим эмоциональным потребностям.

Нелегко определить точно истоки какой-либо эмоции. Что привлекает меня в горах? Красота ландшафта, чистота воздуха, безлюдье или тот вызов, который горы бросают человеку, требуя от него выносливости и находчивости. Возможно, все это, но и еще кое-что. В долинах нас окружают плоды человеческого труда, а следовательно, мы постоянно ощущаем величие человека. Горы создают иную перспективу: человек — это ничтожная крупица, подавленная гигантскими силами природы.

Как бы то ни было, я люблю горы. Как радостно бегать по холмам. Как успокаивает глаза прохладная зелень высоких склонов, одетых в леса, пьянящие ароматом сосен и других деревьев, сквозь которые прокладывает путь человек. А как привлекательны меняющие свой цвет могучие и сильные обнаженные скалы. И наконец, величественные снежные вершины, отливающие золотом и серебром под лучами солнца и застенчиво прячущиеся за дымкой облаков. Меня всегда поражают и радуют в высоких горах дикие цветы, крошечные разноцветные головки которых выглядывают из самых невероятных трещин и уголков, упрямо преодолевая все препятствия.

Майор Алувалиа принадлежит к избранной плеяде людей — тех, немногих, кто стоял на вершине высочайшего пика мира — Эвереста. Он отличился и на поле битвы, защищая нашу родину. Смелость проявляется различно. И майор Алувалиа показал огромное мужество и настойчивость, ведя длительную и упорную борьбу с болезнью.

Сейчас майор Алувалиа делит с нами трудности и беды, радость успехов и горечь неизбежных неприятностей. Помимо всего он и писатель. И с особым удовольствием читала его описание экспедиции на Эверест.

Я очнулся в темной незнакомой комнате. Медленно возвращалось сознание. Словно в волшебном калейдоскопе путалось прошлое с настоящим. Мне грезился Гульмарг (Кашмир) и его снежные горные склоны, по которым я весело катился вниз, и Эверест (на его вершину я поднялся несколько месяцев назад). Неужели с тех пор прошло всего лишь несколько месяцев? Казалось, это было очень давно. Затем все смешалось, и вот я уже готовлю своих солдат к ночному патрулированию. Вот снова я в джипе, который трясется в темноте по проселочной бесконечной дороге.

В комнате постоянно стоял туман, словно все виденное проносилось передо мной в дыму, и тогда оставалась только глубокая безысходная пустота. Когда наконец туман рассеялся и я 15 октября 1965 года — эту дату я установил позднее — открыл глаза, возле моей постели сидели трое. Это были моя мать (она горько плакала), X. К. Сарин, имевший прямое отношение к экспедиции на Эверест, и Нариндер Кумар, бывший заместитель руководителя экспедиции.

Я никак не мог понять, почему плакала мать. Не сознавая, насколько серьезно мое состояние, я решил, что в семье, видимо, произошло какое-то несчастье. Сарин, подперев подбородок рукой, задумчиво глядел на меня и почему-то молчал. Тогда я попытался заговорить с ним сам, но вскоре почувствовал, что не могу произнести ни слова. Я стал пытаться объясняться жестами, но оказалось, что не в силах поднять правую руку. В отчаянии я закрыл глаза и погрузился во тьму.

Когда я открыл глаза, то посетителей около меня уже не было. Возле меня стояла только медицинская сестра. Я заметил, что в носу у меня трубка, в которую сестра вливала шприцем какую-то жидкость. Я чувствовал, как она льется через нос в горло, и, когда глотал ее, мне казалось, что энергии прибавлялось. Я все никак не мог взять в толк, почему меня кормят таким странным способом.