Вышиванка для Маугли - страница 2

- Я слышал о таких случаях.

- Так вот, ты понимаешь почему? Ребенок рождается не с интеллектом, а только лишь со способностью развить интеллект. И вся потенциальная мощь могучего мозга человеческого детеныша уходила на приспособление к стае волков, на налаживание с ними отношений, на борьбу и на выживание. Он не научался понимать логических связей, не слышал сложной речи, и не видел многообразия чувств. Он – калека для цивилизации. Он – зверь.

Карпуха стряхнул пепел в жестяную банку, висевшую возле перил.

- То же и с националистами, - продолжил он. – Если человек с детства воспитан с мыслью, что он «тытульна нация», то потом ты хоть бей его по этому титулу, хоть гладь, а он всегда будет считать, что другие ему обязательно чего-то должны. Не в истории, так в культуре, не в культуре, так просто так. Потому что можно, конечно, взрослого человека за руку привести в цивилизованное общество, но, это получится, к сожалению, только как на экскурсию. Приводить, на самом деле, нужно сначала обратно в детство – туда, где его серое вещество еще не такое косное. Но это, увы, пока невозможно.

- А я убежден, что всё не так мрачно, - возразил я. - Одно дело с волками вырастать, а другое среди людей, пусть даже и не слишком терпимых к другим.

- Ага, - усмехнулся Карпуха, - особенно среди каннибалов. Тоже ведь люди, но если они с рождения кушают человеческое мясо, то к концу жизни они могут согласиться, что убивать других ради еды плохо, но кусочек отрезать можно. Язык, например.

- Послушай, но ведь у даже самого закоренелого преступника есть шанс стать нормальным человеком.

- Есть. А у националистов нет – я с ними много общался и много над этим уродством размышлял. Это безнадежно, поверь. Я готов с тобой поспорить. Найди мне в течение месяца такого – чтоб вырос в семье, помешанной на соборности нации, а потом чтоб согласился с приоритетом прав человека над национальными интересами. Можешь привести мне даже сырого – главное, чтоб он после разговора со мной признал мою правоту без всяких малейших «но».

- Хорошо, спорим, - завелся я. – Я даже раньше найду.

- О! – обрадовался Карпуха. – Давно с тобой об заклад не бились. На ящик коньяка давай. «Закарпатского».

- Пойдет, - говорю я. – А то ты что-то совсем мизантропом стал. Может, раскошелишься – подобреешь. Давай еще и на коробку «Львовских» конфет. Чтоб тебе был контрольный.

- Давай, обожаю «Львовские» конфеты. Я от них энергии набираюсь с дикарями воевать, - сказал Карпуха и обратился к мужчине, спускавшемуся по ступенькам: «Уважаемый, разбей нас, не в службу, а в дружбу!

Мужик молча подошел, поставил свою сумку на пол и деловито ударил по рукам.

- А про що, я перепрошую, ви дискутуєте?

- А мы спорим, равны ли люди у нас в Украине в правах или нет, - ответил я.

- Ну як же вони можуть бути рiвнi, якщо навiть на п`ятистах гривнях посерединi написано росiйською - «Не равное всем равенство». У них що, iншої фрази Сковороди не знайшлося? Та то, дядько каже, я так гадаю, панове, – це москалi пролобiювали. Вони в нашiй нацiї вже навiть молодшого брата не бачать! Молодший сусiд.

Я посмотрел на Карпуху, ожидая его реакции. Но он только улыбался, он был благодушен и миролюбив. Как обычно - после заключения пари.

Мы вернулись к празднующим и продолжили отмечать день рождения Карпухиной жены. Я произносил тосты, смеялся и шутил и волей-неволей вспоминал наш спор, прикидывая, где я ему найду такого националиста. Но я не сильно беспокоился – через пару недель я еду на книжную ярмарку во Львов и без труда найду там цивилизованного человека из местных, для которого на вершине будет не нация, а человек.

Жители Западной Украины – публика очень читающая и развитая. И сентябрьская книжная ярмарка выдалась, как и следовало ожидать, многолюдной и многоголосой. На нее даже сам Президент пожаловал. Правда, с ним небольшой казус произошел. Высокий гость, обещавший явиться к одиннадцати утра и всех поздравить с открытием, по обычаю задержался или, как выразился один из участников - «трохы опиздав», и поэтому все его ждали на улице и никого внутрь не пускали. В итоге выставка была закрыта до самого вечера. А я попал на нее и вовсе только на второй день.