Вышли в жизнь романтики - страница 8
— Северострой? Приехали? — испуганно спросила Юля.
— Спите, девочка… И я туда. Будем добираться вместе.
На улице светло и безлюдно. Высадив пассажиров, автобус скрылся за поворотом шоссе.
«День или ночь?» — подумала Юля.
В обе стороны от остановки тянулись квадратные дома, добротные, но какие-то угрюмые, без палисадников и оград. Стояли они не по прямой линии, а с отступами в сторону — один левее, другой правее. В этой кажущейся разбросанности чувствовалась, однако, система. Потом Юля узнала, что дома строились концессионерами-канадцами, искавшими в этих местах цветной металл. Они ставили дома с таким расчетом, чтобы лучше защищаться от снежных заносов и чтобы в комнаты попадало как можно больше солнечного света.
— Куда же идти? — растерянно спросила Юля.
Антонина Петровна закурила и присела на чемодан.
— Будем ловить машину на Северострой.
Мимо шел высокий, с толстенными скатами «МАЗ». Антонина Петровна подняла руку. Шофер притормозил, открыл дверцу кабины.
Кабина была просторная, поместились все трое. Чемоданы засунули в кузов между серыми бетонными блоками.
Сразу же за поселком Металлическим дорога побежала по краю большого озера. Противоположный гористый берег курчавился лесом и кустарником. Среди зеленого разлива хвои белым островком выделялось одинокое каменное здание.
— Школа? — поинтересовалась Юля.
— Церковь норвежская, — объяснил шофер.
— Нор… веж… ская?
— Ну да, там Норвегия.
Сказал так просто, словно «там магазин» или «там стадион».
…Дома, в Ленинграде, напротив Юлиной кровати висела на стене физическая карта обоих полушарий. Открывая глаза, Юля видела всегда одно и то же: схваченные сеткой меридианов и параллелей зеленые разливы океанов, коричневые жгуты горных хребтов, синие жилы рек. Очертания материков были изучены, как картинки в затрепанной любимой книге. Скандинавия напоминала растянувшегося в прыжке сильного зверя, могучий его хребет щетинился фиордами. Норвегия казалась далекой, сказочной — и вот она тут, рядом.
Вскоре шофер затормозил — дорогу перегораживал полосатый шлагбаум.
Из-за угла деревянного строения вышел пограничник в плаще, с автоматом:
— Документы!
Пограничник неторопливо просмотрел и вернул паспорт и путевку шоферу. С такой же обстоятельностью познакомился с бумагами Антонины Петровны и тоже вернул. Юля протянула ему теплую — хранила на груди — красную книжечку комсомольской путевки и паспорт.
— А пропуск? — спросил пограничник; у него был белый детский пушок на щеках и до смешного белые брови.
— Какой пропуск? Я на Северострой. Путевку читайте!
Белые ребячьи брови пограничника чуть сдвинулись. Он строго проговорил:
— Пропуск в зону. Должен быть пропуск в зону.
Только сейчас Юля вспомнила, что в райкоме перед отъездом были разговоры о пропусках, о том, что стройка недалеко от границы, а представитель треста, с которым она разговаривала на вокзале, ни о чем ее не предупредил. Знобящий холодок прокатился по спине:
— Других документов у меня нет.
— Тогда слазьте, гражданка.
Шофер досадливо сплюнул.
— Может, завалился за подкладку кармана? — посочувствовала Антонина Петровна.
— Не было у меня никакого пропуска. — Юля неумело дернула ручку кабинной дверцы.
— В таком случае и я… — Антонина Петровна вслед за Юлей вылезла из кабины и попросила пограничника помочь им снять чемоданы.
У полевого телефона сидел офицер. Выслушав сообщение часового, он взял Юлины документы и долго их просматривал.
— Почему не прибыли со всей группой?
Юля рассказала о своих злоключениях. Антонина Петровна добавила:
— Неопытная, только из школы.
— Есть постановление, оно для всех обязательно, — сухо возразил офицер. — Придется вам подождать. Документы пока останутся у меня.
Их провели в огороженный дворик, расположенный за строением. Здесь была клумба с выложенной из побеленных камней пятиконечной звездой, несколько деревцев, скамейка.
— Мы с вами, Юля, вроде как арестованы. — В голосе Антонины Петровны прозвучала смешинка.
Юле было не до смеха. Она злилась. Что же это такое? Оставила Ленинград, дом родителей, поскорее хочет попасть на стройку, а тут ее не пускают.