Высокие звезды - страница 50

Этим утром Марианна изменила своим привычкам. Она поднялась раньше всех в доме и выбежала во двор. Она не надеялась на то, что мать разрешит ей прогулку верхом и поэтому решила, пока все спят, немного проехаться в седле.

Девушка не обратила внимание на то, что щеколда на воротах конюшни отброшена и проскользнула внутрь. Длинное строение полнилось дыханием лошадей, тихим шорохом соломы и сена, в которых возились мыши.

Марианна вывела свою лошадь из стойла, оседлала её. Она двигалась так тихо, что Хуан Гонсало даже не проснулся.

И вот Марианна очутилась в седле. Ни с чем несравнимое ощущение полёта, ощущение власти над животным. Кажется, будто ты хозяин мира.

Марианна гнала свою лошадь во весь опор, нимало не задумываясь над тем, что подумают отец и мать, когда спохватятся, что она уехала одна без сопровождающего.

Так случалось всегда. Стоило Марианне очутиться на свободе, как она тут же забывала о своих обязательствах перед родителями и всецело предавалась чувствам, охватывавшим её. Ей чудилось, что она совершенно свободна, ни от кого не зависит, может делать всё, что угодно.

Ветер бил её в грудь, развевал волосы. Шляпка давно уже сбилась, а на затылке её удерживали лишь тонкие шёлковые ленточки. Воротничок душил девушку, и она расстегнула две верхние пуговки. Тут же прохладный ветер хлынул под одежду, наполняя душу Марианны восторгом.

Она и не заметила, как добралась до ручья, где вчера так долго сушила своё платье.

«Может, я слишком привередлива, — подумала девушка, — и дон Диего, в самом деле, подходящая для меня партия? Он довольно знатен, довольно умён, довольно благороден. Вот только это слово «довольно»… Оно не даёт мне покоя. Мне хотелось бы чего-то большего. А дон Диего делает всё с оглядкой, он хочет предстать в глазах других эдаким храбрецом, чрезвычайно решительным и независимым человеком. А на самом деле, всё в своей жизни делает с оглядкой на отца и на мою мать. Нет надежды, что он изменится после свадьбы. С одной стороны, конечно, удобно иметь мужа, которому легко приказывать и он без лишних слов подчинится тебе, но с другой стороны, такой муж уже не мужчина. Решительность и самостоятельность, храбрость без всяких оговорок — вот черты, которые я ценю в мужчинах».

Марианна спрыгнула с лошади и подошла к воде.

«Конечно, мои мать и отец, хорошие люди, желают мне добра, но с ними очень скучно. Они никогда не поймут моих истинных желаний, никогда не поймут, в чем заключено для меня счастье. А жить так, чтобы они думали, что я счастлива — это не для меня. Никто из них не понимает, что счастье — в настоящей свободе. Может быть, только отец, но он давно смирился со своим положением, старается во всём угодить матери. Лишь только пьянство — этот единственный его тихий протест, который с очень большой натяжкой можно назвать тягой к свободе. Я уже довольно взрослая и передо мной стоит выбор: или же я остаюсь в раю, но никогда ничего не узнаю о настоящей жизни, или же я должна покинуть рай, вкусив плоды добра и зла, поняв, что существует другая, свободная жизнь, в которой ты решаешь за себя буквально всё. Там никто не указывает тебе, какие шляпки носить, застёгивать или расстёгивать воротничок платья. Там никто насильно не выдаст тебя замуж, там… — Марианна засмеялась, — наверное, такие места есть на земле, вот только меня в них нет».

У неё была одна маленькая тайна от матери. Девушка тайком забирала газеты, которые получал её отец, вырезала оттуда запомнившиеся ей объявления, статьи, где говорилось о заселении новых земель в бывших и теперешних колониях. Ей эти земли теперь казались райским уголком, свободным от предрассудков и условностей прошлого.

Несмотря на свою гордость, Марианна никогда не считала себя выше других только потому, что она знатная дворянка, происходящая из старинного рода. Она ценила людей по их истинным достоинствам — по благородству, бесстрашию, умению выжить.

Девушка присела возле воды и задумалась.

«Если я останусь здесь в имении отца, ничего в моей жизни не переменится, и до самой старости меня будет окружать та же скука, что и теперь. Пока молода, я ещё нахожу силы бороться с ней, но с каждым годом это будет даваться мне всё сложнее и сложнее… Наконец, я опущу руки и превращусь в одну из подруг моей матери, в одну из соседок, которые квохчут как курицы о всякой ерунде, жалуются на здоровье, рассказывают о своих детях. И каждой из них не интересна жизнь другой. Они выслушивают друг друга только затем, чтобы потом выслушали их. Каждая уверена, что её муж негодяй и пьяница, хотя тут они недалеки от истины. Но при этом забывают добавить, что и сами виноваты в этом, виноваты постоянными упрёками. Да виноваты уже и тем, что вышли замуж не по любви, а потому, что так решили их родители. И при этом они страшно гордятся своей добродетелью, словно бы не уничтожили, не попрали данные им богом возможности. Кто-то из них был создан богом для великих дел, для счастливой жизни. Они променяли божий дар на то, что называют семейным уютом, хотя он более походит на тюрьму. Несчастные их мужья, несчастные дети! Да и сами они несчастные, хоть и не подозревают об этом. А ведь для счастья так мало надо — всего лишь свобода и немного денег… Я не могу понять своего отца, мать. Получая деньги за имение, они соглашаются с сеньором Кортесом и вновь вкладывают их для того, чтобы получить ещё больший урожай. И так до бесконечности. Вся их жизнь проходит в хлопотах, за которыми они не видят истинного света, света счастья, у которого, если и есть другое имя, то свобода».