Высокий глерд - страница 23

Сейчас время такое, хорошее, когда одеты все кто как, пришла эпоха, которую одни называют безмодьем, другие всемодьем, теперь можно встретить на улицах не только готов и панков, но даже римских патрициев или амазонок в тигровых шкурах. Одно время экстремалы пытались ходить вообще голыми, но даже в самых толерантных обществах возмутились, хотя не за мораль, кто с нею считается, а за то, что разносят свои бациллы, потому гениталии и даже сиськи закрывать обязательно, а кто нарушает, с того за первую попытку сдирают крупный штраф, а со второго раза отправляют в места, где такие же живут своим обществом на обнесенном высоким забором пространстве.

Выйди королева на улицу, на нее будут поглядывать с интересом, но не за ее богатый наряд, а из-за надменной красоты, тут уж признаю, в самом деле королева, как по внешности, так и по манере держаться.

Она произнесла холодно:

– Не понимаю… Почему все так… слишком?

Я всмотрелся, как она смотрит на экран, показалось вдруг, что вот так взять и понять, судя по ее лицу, ничего не может. Мне даже почудилось, что для нее на экране только чередование светлых и темных пятен, как для собак и кошек, однако же она, как оказалось, узнает лица на экране, однако не улавливает смысла не то что фильмов, но даже простого репортажа.

Оказывается, наше умение воспринимать быстрые смены общего плана и крупного – это не врожденное, а воспитываемое долго с детства, воспитываемого незаметно, как вот еще совсем недавно дети принимали мобильники и компы как должное, а люди старшего поколения и мобильниками пользовались с опаской, и компов чурались.

– Давайте, – сказал я, – покажу что-нить попроще…

– Не королевское? – осведомилась она надменно. – А не унизит ли это мое достоинство?

– Ну, скажем, виды природы, – сказал я. – Как они могут оскорбить?.. Жвачник! Найти мою папку с видами природы. На экран с интервалом в секунду… нет, две… пусть даже пять секунд!

– Принято, – ответило с экрана. – Папка с файлами природы…

Королева вздохнула с облегчением, когда появился статический кадр, великолепный лес с картинными деревьями, проселочная дорога, синее небо…

Лес уступил место красочному водопаду, что широкой струей ниспадает с большой высоты в небольшой бассейн внизу, небо такое же синее, подсвеченные заходящим солнцем скалы…

– Нравится? – спросил я.

– Очень красиво, – ответила она, забыв поблагодарить, но все верно, королевы слуг не благодарят. – Да, красиво…

Я отошел в сторону, чтобы не мешать, сел и, растянув мобильник в стороны на десять дюймов, принялся выискивать в инете хоть какие-то зацепки, хоть намек на то, как выкрутиться и как-то да вернуть ее в свой мир. Пусть и дальше королевствует, не мое дело вмешиваться в сбалансированные экосистемы, где одно завязано на другое, а то на третье. Я никогда в жизни не совал палку в муравейник, не разорял птичьих гнезд, потому правильным вернуть эту змею…

Королева повернула голову в мою сторону.

– Ты что-то сказал?

Я буркнул:

– Я сказал вслух?.. Ну да, это мудрые мысли рвутся наружу из моей широко зажатой души. Все думаю, как вернуть ваше величество в ваш мурашник. Вы же там вроде матки у муравьев, без вас все нарушится! А пока выберут новую, будут мятежи, восстания, баронская фронда и непомерные требования вольностей…

Она смотрела исподлобья, процедила сквозь зубы:

– Ничего не поняла. Вроде бы говоришь, как человек, и слова знакомые, но смысла в них нет.

– Это я к тому, – пояснил я, – чтобы вы не сомневались в моей жажде вернуть вас. В самом деле. Всеми фибрами.

Она сказала с готовностью:

– Я готова.

– Только как? – спросил я раздраженно.

– Ты мужчина, – напомнила она мне то, что я вроде бы и сам знаю, но она точно имеет в виду что-то другое… ах да, что мужчина обязан бдить и защищать женщин. Нет уж, да здравствует демократия с ее равноправием, сраной толерантностью и политкорректностью, что делает жизнь все-таки хоть и стыдной, но легкой и приятной.

– Понял, – ответил я угрюмо. – Работаю над этой проблемой, ваше величество!

– Трудись, – разрешила она величаво, – будешь поощрен.

– Спасибо, ваше величество, – ответил я. – Спасибо, что не вдадили!