Высшая точка зрения - страница 6

– Теперь изволь положить голову ко мне на плечо и не шевелиться. Так! А теперь можешь в третий раз падать в обморок, если это тебе нравится!

Норманн с мальчиком пустился в обратный путь; тщедушная фигурка Фриделя не представляла собой большой тяжести, но на крутой дороге, над которой палило полуденное солнце, она являлась очень чувствительной, особенно для профессора, не привыкшего ничего носить. Норманн пыхтел и задыхался, пот ручьями бежал с его лба, но он неутомимо шел вперед, хотя эти первые шаги на поприще „любви к ближнему“ и являлись для него чрезвычайно трудными!

Квартира профессора Гервига в Шледорфе отличалась большой простотой. Да в таком маленьком местечке и нельзя было ожидать ничего другого и приходилось обходиться без многих привычных удобств. Но домик был чистенький и приветливый, и^>из него открывался чудный вид на горы. Небольшой садик отделял его от соседнего дома, где поселился профессор Норманн; само собой разумеется, при таком близком соседстве Гервиг и Норманн виделись постоянно.

В большой комнате на первом этаже, где помещался Гервиг, сидели оба профессора и так углубились в свою беседу, что не замечали ни великолепного солнечного заката, ни пения, доносившегося в открытое^>окно. В беседке сидела Дора и старалась выучить Фриделя_>некоторым песням. Он оказался способным учеником и повторял слабым, но верным голоском мелодию, которую очень быстро уловил.

– Как я вам уже говорил, – закончил Гервиг свою длинную речь, – профессор Вальтен^>переходит весной в Вену. Я знаю из самых достоверных источников, что вас очень хотели бы привлечь в наш университет; однако вы до сих пор отказывались и не хотели связывать себя.

– Да, до сих пор, – повторил Норманн с некоторым смущением.

Однако Гервиг совершенно не заметил последнего и горячо продолжал:

– Надеюсь, что мне, наконец, удалось переубедить вас. Нам необходимо иметь молодую силу, когда Вальтен уйдет, потому что… Это пение, вероятно, беспокоит вас? Дора, право, могла бы найти другое место! Мы закроем окно.

Гервиг сделал движение к окну, так как заметил, что Норманн вместо того, чтобы слушать его, все время смотрит туда. Однако тот стрелой подлетел к окну и заслонил его.

– Нет, зачем же? Мне вовсе не мешает это пение… а в комнате немного жарко.

– Ну, как хотите, – ответил Гервиг. – Что же касается нашего Гейдельберга, то академические условия вам достаточно известны, круг общества очень симпатичный, а красивое местоположение города тоже имеет свое значение.

– Я никогда не бываю в обществе, – заявил Норманн с обычной резкостью, – а местоположение не имеет для меня никакого значения. Вы ведь знаете, что я не умею восторгаться ландшафтами.

– Да, я знаю и уже отказался от мысли исправить вас. Но, Дора, что это значит? Послушайте-ка!… Эта озорница, вероятно, слышала ваши последние слова и теперь потешается над вами.

Действительно, Дора оборвала посередине начатую песнь и вдруг начала другую. Ко второму куплету примкнул голосок Фриделя. Он звучал сначала робко и неуверенно, но вскоре освоился с мелодией, и третий куплет пошел совсем хорошо.

– Да, ваша дочь, кажется, усиленно старается подшутить надо мной при каждом удобном случае, – сердитым тоном произнес Норманн. – Она совсем отняла от меня_>Фриделя и считает его своею собственностью, я его вовсе не вижу! А теперь еще она учит его петь… нет, именно потому, что знает, что я этого терпеть не могу. Но, сохрани его Бог, если он осмелится запеть у меня дома.

Однако, несмотря на все свое негодование, Норманн продолжал стоять у окна, видимо желая хорошенько насладиться доставленной ему неприятностью. Гедвиг немного смутился, так как эта жалоба действительно имела основание. Дора решительно объявила войну его коллеге и не желала выказывать следуемое ему почтение. Никакие наставления отца не помогали. Теперь он также пожал плечами.

– Вы должны быть снисходительным к ее шалостям. Допускаю, что моя дочь немного избалована, – она рано лишилась матери и прекрасно знает, что занимает первое место в сердце и доме отца, где играет роль хозяйки. В обществе ее еще более балуют, студенты усиленно ухаживают за нею, равно как и молодые доценты, притом многие с серьезными намерениями. Поневоле такая девочка и воображает, что может играть с целым светом, забывая иногда о том уважении, с которым она должна относиться к человеку с вашим положением и в ваших годах.