Высшая точка зрения - страница 7

Однако это извинение не произвело желаемого действия; Норманн сделал такую гримасу, как будто ему дали попробовать чего-нибудь очень горького.

– В мои годы? – протяжно повторил он. – Сколько же мне лет, по-вашему?

– Я думаю, лет сорок с хвостиком.

– Простите, мне всего тридцать девять!

– Ну, не обижайтесь, пожалуйста, но, право, вы кажетесь старше…

Тут разговор был прерван вошедшей хозяйкой; она сказала, что пришел извозчик, который должен завтра отвезти на станцию железной дороги господина Гервига и^>хочет поговорить относительно времени отъезда и багажа.

– Мне придется самому поговорить с этим человеком, – произнес Гервиг вставая. – Ведь мы еще увидимся перед отъездом, коллега? Вы, вероятно, будете довольны, что наконец избавитесь от такого беспокойного соседства?

Коллега оказался настолько невежливым, что даже не возражал, хотя у него был вид не особенно довольный, даже наоборот, – Норманн казался не в духе, когда встал и также^>вышел из комнаты.

В саду в беседке сидела Дора и разбирала эскизы и рисунки, которые появились на свет Божий в Шледорфе, и которые она намеревалась теперь уложить. Это были ландшафты и головки, нарисованные акварелью; все эти работы не доказывали особенно выдающегося художественного дарования, но все же в них проявлялся свежий, юный талант.

Фридель складывал отдельные листы в папку, причем чуть не пожирал их взорами. У него на лбу виднелся еще большой белый рубец, но, в общем, мальчик за этот месяц заметно изменился. У него был гораздо более свежий вид и на щеках вместо прежней бледности появился легкий румянец. Темные круги вокруг глаз исчезли, точно так же, как робость и приниженность всего его существа. На нем было не прежнее поношенное платье, а совершенно новенький костюм и тирольская шляпа.

Дора и Фридель оживленно болтали, но появление Норманна, налетевшего, как гроза в ясный день, нарушило все мирное^>настроение.

– Разве ты забыл, что^>уже семь часов? – обрушился он на мальчика. – Тебе нужно пить молоко. Благодаря настойчивым приставаниям доктора я взял тебя в горы, чтобы ты приобрел человеческий вид, а ты сидишь себе и разглядываешь картинки, вместо того чтобы пить молоко! А потом, конечно, вернешься домой прежней дохлятиной! Изволь немедленно идти в коровник!

Дора слушала с изумлением и вдруг воскликнула:

– Помилуйте, профессор, да ведь это очень смахивает на глупую „любовь к ближнему“, которую вы так осуждали! Иди себе, Фридель, я справлюсь одна. Вот возьми мою шляпу и отнеси домой.

Мальчик бросил печальный взгляд на рисунки, которые ему страстно хотелось посмотреть еще раз, но послушно взял_>шляпу – это была та войлочная шляпа с голубым вуалем, которую Дора всегда надевала при прогулках в горы – и убежал. Дора посмотрела ему вслед и затем обратилась к профессору:

– Вы не находите, что Фридель удивительно поправился за этот месяц?

– Я не нахожу здесь ничего удивительного – с ним возились и нянчились, как с принцем. Да еще пришлось купить ему новый костюм, который стоит уйму денег!

– Но он так идет мальчику. Впрочем, я только очень скромно просила о новой курточке, а вы сами купили весь костюм, да еще из такой дорогой материи…

– Потому что мне совестно, что мальчишка в своих лохмотьях целый день бегает^>с нами. Вы его повсюду берете^>с собой и никуда без него не ходите; при этом самое^>большое, что он несет, так это вашу папку с рисунками, потому что он, упаси Боже, не должен утомляться. Мне приходится самому таскать свои вещи. Да меня вообще больше ни о чем не спрашивают, меня прямо тиранят!

– Фридель чувствует себя при этом прекрасно, – спокойно ответила Дора, – да и вы тоже, господин профессор!

– Простите, я чувствую себя очень скверно, потому что мальчишку мне вконец избаловали. Я так хорошо выдрессировал его. Он раньше не смел и рот разинуть у меня в комнате, а теперь так и трещит, даже начинает возражать! На каждом шагу мне приходится слышать: „Барышня Дора этого не любит! Барышня Дора хочет, чтобы это было так!“ – и конечно он делает так, как угодно барышне, и не обращает никакого внимания на мои приказания.

– Так зачем же вы допускаете все это? – спросила Дора. – На вашем месте я ни за что не стала бы так поступать, – с этими словами она сняла со скамейки свой зонтик и поставила его к стене.