Высшее милосердие - страница 20

Однажды Юля собралась с духом и навестила в интернате бабку, о которой все давно забыли. После ожидания в провонявшем нечистотами и горелой кашей коридоре, ей вывели старуху, худую, страшную, с коротким седым бобриком на голове. Юлю Ираида Степановна не узнала, но долго и веско рассказывала об общественной жизни, в которой она принимала активное участие, о каких-то партсобраниях, на которых она неоднократно ставила вопрос ребром и выводила на чистую воду некоего Ивана Никифоровича. Потом за ней пришла нянька. Гостинцев, принесенных Юлей, она не взяла:

- У нее диабет, нельзя ей все это.

- Все равно возьмите. Может быть, кому-то другому можно. Или сами съешьте.

Нянька пожала плечами, молча взяла пакет, и, подхватив под руку Ираиду Степановну, увела ее.

«Не приведи бог вот так закончить свою жизнь... Какая-то несчастливая у них семья» - думала она по дороге домой, и ей казалось, что она чудом вырвала из этого страшного болота Валеру и сделает все, чтобы этот дух разрушения и несчастья его не коснулся. И еще она боялась, что Яше когда-нибудь надоедят ее семейные проблемы, он устанет от них и охладеет к ней.

После этого посещения Юля приобрела привычку всматриваться в Яшино лицо, вслушиваться в его интонации, пытаясь уловить прохладные нотки отчуждения. Что она предприняла бы, если бы таковые обнаружила, Юля не знала. Скорее всего – ничего, потому что это был бы конец всему. Однако для себя она решила больше его не дергать, даже если и случится что-то нехорошее.

Но в Яше ничего не изменилось. Он был все так же внимателен, бесконечно добр и предупредителен, продолжал ее баловать и даже как-то стал лучше относиться к Валере, хотя и раньше упрекнуть его было не в чем. Шел последний год в школе, Валера занимался, как проклятый, и его усилия были оценены Яшей по достоинству. Было понятно, что поступать он будет в мамин институт. Но однажды Валера обмолвился, что хочет стать писателем, и вышло у него так, что дело это решенное. Яша призадумался и решил как-нибудь поговорить с мальчиком серьезно, наедине, без участия мамы. Улучив как-то раз момент, когда было заседание кафедры, на котором Юля обязательно должна была присутствовать, он позвонил Валере и предупредил, что придет к нему для мужского разговора.

Набрав в кулинарии того-сего для ужина, Яша приехал к Валере, уже хорошо зная, что будет говорить. Они поужинали, и Яша, закурив сигарету, спросил:

- Валер, вот скажи мне, откуда у тебя это желание стать писателем?

Валера улыбнулся:

- Это у меня еще детская мечта. По-моему, как только я научился писать, так и захотел стать писателем. Мне нравилось начинать какую-нибудь тетрадь, нравился мой почерк, и мне казалось, что я очень умный...

Яша с удивлением посмотрел на мальчика: эдакая неожиданная взрослая самоирония, какой он не ожидал, хотя вроде бы знал его достаточно хорошо.

- А чего ты хочешь достигнуть, став писателем? Известности? Славы? Денег?

Валера ответил, не задумываясь:

- Конечно, хочется известности, чтобы каждый не вытирал об тебя ноги. Денег тоже хочется. Мама всю жизнь так надрывалась, так бедствовала... Я хочу, чтобы у нее было все. Ну и, конечно, я хочу писать правду, все как есть, ничего не замазывая и не приукрашивая.

Яша мысленно присвистнул.

- Послушай, ты уже взрослый парень, и я буду говорить с тобой откровенно. Правда кроме какой-нибудь психушки или в лучшем случае ссылки ничего тебе не принесет. Ты уже должен это понимать. Мы с тобой родились не в той стране, чтобы писать правду. А, судя по всему, писать о достижениях партии в народном хозяйстве, космосе и искусстве ты не собираешься.

- Ну, можно же как-то обойти эти моменты.

- Боюсь, что нельзя. Как ты это себе представляешь?

- Как? Например, писать детективы. В них же можно обойтись без руководящей роли...

- Детективы писать сложно.

- Почему?

- Ты пойми, я тебя не расхолаживаю, просто говорю все, как есть. Хороший детектив написать сложно, а детектив должен быть хорошим. Смотри: на самом деле в литературе с древности существует всего несколько сюжетов. Одни считают, что семь, другие, что двенадцать, третьи, что около тридцати.