Вьюга теней - страница 22

Ели все еще продолжали гореть, но зеленое пламя уже успело смениться обычным, немагическим.

– А скажи-ка мне, друг Халлас, что это ты в огонь бросил? – задумчиво спросил у гнома Кли-кли, изучая образовавшуюся в земле яму.

– Громче говори!

– Что в костер кинул?!

– Много будешь знать – быстро помрешь, – отрезал гном. – Рог с порохом, вот что! Из-за этой страхолюдной паскуды у меня осталась заряженной только одна пистоль! Ладно… Шут с ней, с пистолью! Главное, что все живы. Скажу ребятам в Великане, что Х’сан’кора завалил, так они ведь не поверят!

– Это ты-то завалил? Если б мы с Фонарщиком не оттяпали ему голову, то плакала бы твоя опаленная бороденка! – Делер не собирался оставаться в стороне от такого подвига.

– Вы не забыли о первом чудовище, милорд? – спросил я у Алистана Маркауза. – Где-то там, впереди, точно такое же, только, в отличие от этого, оно живехонько!

– Думаю, о той Флейте нам не стоит больше беспокоиться, Гаррет, – тихо вымолвил Эграсса. – Будь Х’сан’кор жив, он бы уже пришел на шум, что мы здесь устроили.

– Неужели человек убил его? – Халлас не мог поверить в такое.

– Видимо, да.

– Значит, он еще опаснее Флейты, – заключил Угорь. – Что с леди Миралиссой?

Вопрос гарракца повис в воздухе, все смотрели на эльфа, который все это время оставался с эльфийкой.

– Теперь уже ничего, – ответил темный и убрал с’каш за спину.

Нам потребовался час, чтобы сложить погребальный костер. Деревьев вокруг было много, и секира Делера поработала на славу. Да и остальные ненамного отставали от карлика. Теперь груда дров, на которую положили Миралиссу, не уступала размерами погребальному костру, который мы сложили, когда умер Элл. Рядом с эльфийкой лежали ее с’каш и лук. Эграсса оставил себе только ее колчан.

Когда Эграсса подвел нас к Миралиссе, никто не поверил, что эльфийка умерла. Казалось, что она просто спит или отдыхает, закрыв глаза. Никаких ран, кольчуга из голубоватой стали осталась целой. И лишь когда мы подняли Миралиссу, чтобы отнести на костер, из ее правого уха вытекла одна-единственная капелька крови.

Миралиссу убило ее же шаманство. В тот момент, когда под напором Х’сан’кора лопнула и разбилась магическая стена, лопнула и разбилась нить жизни эльфийки. Принцесса дома Черной луны полностью вложила себя в магию, и сила отката заклятия не оставила ей никаких шансов остаться в живых.

Когда волшебное пламя костра превратилось в дикого ревущего дракона, грозившего сжечь луну и звезды, а Миралисса навсегда скрылась в рыжих языках пламени, Эграсса запел песнь «Прощение». Огонь яростно ревел, принимая душу Миралиссы, провожая ее в свет, но голос эльфа перекрывал этот рев. Отблески костра плясали на лицах воинов, молчаливо наблюдающих за беснующимся пламенем. Халлас и Делер сейчас казались братьями – оба мрачны и молчаливы. Алистан Маркауз, крепко стиснувший зубы. Как всегда бесстрастный Угорь – на его лице ни тени эмоций, лишь в глазах цвета стали плещется усталость. Фонарщик, опирающийся на биргризен и с прищуром смотрящий в огонь. Эграсса, с остервенением поющий песнь. Кли-кли, рыдающий в три ручья и размазывающий слезы по щекам. И я… Какой? Наверное… опустошенный… и… очень уставший. Сейчас мне не хотелось ни-че-го.

– Кли-кли, прекрати рыдать. – Эграсса закончил песню.

– Я не рыдаю, – сдавленно прохныкал гоблин, стараясь скрыть от нас свои слезы.

– Я что, не вижу?

– Я же говорю, что не рыдаю, значит, не рыдаю!

– Она знала, что делала, гоблин. Утешься тем, что, не продержи Миралисса стену так долго, мы все стали бы мертвецами.

– Но…

– Она истинная дочь дома Черной луны и сделала это, чтобы мы завершили то, зачем сюда пришли. У нас, эльфов, совершенно другое отношение к смерти. Она погибла не зря, и хватит об этом!

Гоблин поспешно кивнул и высморкался в огромный носовой платок.

Мы продолжили путь, когда от костра остались лишь одни угли.

До рассвета оставалось не больше двух часов, и Эграсса, не считаясь с усталостью, вел нас вперед. Я до сих пор не верил, что совсем недавно мы потеряли Миралиссу. Кто угодно, но только не она. Я отчего-то считал, что с ней мы дойдем до самого конца. Но, как говорится, человек предполагает, а боги располагают. Пепельноволосая эльфийка с вечно вежливой полуулыбкой на иссиня-черных губах и загадочными желтыми глазами навсегда ушла от нас, исчезнув в огне.