Выйду замуж по любви - страница 66
Обычно Василиса просыпалась рано, дел невпроворот, некогда нежиться в постели. Сейчас такой необходимости не было, но она все равно решила встать пораньше. Может, удастся договориться с кухаркой и приготовить детям вкусный завтрак? Не открывая глаз, потянулась… и обнаружила, что рядом кто-то есть.
Серые холодные глаза смотрели на нее в упор. Василиса не закричала только потому, что лишилась дара речи. Что Артур тут делает?! Мигом отпрянув, она натянула на себя одеяло. Следующие открытия повергли ее в еще больший шок. Комната не ее, а Артура, соответственно, и кровать его. Артур обнажен, как и она сама. А ведь спать она ложилась в ночной сорочке! И — о ужас! — между ног что-то липкое, да и ощущения там какие-то неприятные — то ли ноет, то ли саднит.
— Пожалуйста, не кричи на весь дом, — тихо попросил Артур. — Необязательно ставить всех в известность.
Она не могла кричать, лишь беззвучно открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. И встать не могла, только испуганно цеплялась за одеяло.
Как же стыдно! В первый момент стыд вытеснил даже справедливое негодование. Действительно, мессир Гайволоцкий, твои слова — пустой звук. Воспользовался своей властью в первую же ночь. Ах, как жаль, что теперь ее сила заблокирована! С каким удовольствием она разнесла бы эту комнату в мелкие щепки!
— Тише, Василиса, тише…
— Зачем вы так? — наконец выдавила она, с трудом ворочая языком.
— Я? — удивился он. — Ты сама пришла.
— Да вы с ума сошли!
— Сошел, — согласился Артур. — В тот момент, когда согласился взять тебя под опеку.
— Да вы… вы… — она стала задыхаться от гнева.
— О, лучше поплачь. У тебя это хорошо получается.
Он не скрывал, что насмешничает.
— Вы заставили меня придти сюда, воспользовавшись своей властью! — выпалила Василиса. — Вы меня изнасиловали!
— Я не идиот, — отрезал Артур. — И я не принуждал тебя. Честно говоря, не помню, чтобы насиловал.
Василиса снова онемела, на этот раз от наглости архимага.
— Проводить тебя в комнату, пока никто не видел, что ты тут? — спросил он, поднимаясь и надевая халат. — Или ты как раз надеялась, что увидят? Кстати, это твое. — Он поднял с пола ночную сорочку и бросил ее на кровать.
До Василисы дошло, что он обращается к ней на «ты». То есть, считает распутной девкой, которая залезла к нему в постель с целью женить на себе? Это уже слишком! Она схватила сорочку, встала, запуталась в одеяле, и оно сползло на пол. Да чего теперь-то стесняться! Василиса быстро оделась и повернулась к Артуру. Брезгливое раздражение на его лице сменилось растерянностью. Она проследила его взгляд и густо покраснела. Артур рассматривал пятна крови на простынях.
— Меня принудили придти сюда, — произнесла Василиса звонким, срывающимся от волнения голосом. — Я скорее умру, чем захочу видеть вас своим мужем. Вы подлец и бесчестный человек!
После таких слов оставалось только удалиться с высоко поднятой головой, что Василиса и сделала, на прощание одарив Артура презрительным взглядом. По коридору она пронеслась бегом, спеша укрыться в своей комнате. Призрачная защита! Ей наглядно продемонстрировали, что о безопасности в этом доме можно только мечтать. Однако выбора не было, бежать больше некуда.
Запершись в ванной, Василиса дала волю слезам. Шок проходил, зато появилось понимание, что с ней произошло. Ее первая ночь с мужчиной! И она ничегошеньки не помнит, кроме того нелепого сна, совсем ничего!
Сомневаться не приходилось — девственности ее лишили. Василиса обнаружила засохшую кровь и на бедрах. Она наполнила ванну водой и яростно скребла кожу мочалкой, словно хотела стереть с себя прикосновения, которых даже не почувствовала.
Ей и прежде не нравился Гайволоцкий, теперь же она его ненавидела всей душой. Да уж лучше поселение, чем такое! Там хоть будут насиловать, не прикрываясь лживыми словами о дружбе и порядочности. И сон с желанием от лунной хранительницы — как насмешка. Правильно говорят, сны — это перевертыши.
С трудом успокоившись, Василиса заставила себя выйти из ванной. Не ровен час Катенька появится, объясняй ей потом, отчего глаза зареванные. Да и от новых обязанностей ее никто не освобождал, а детей не обманешь, сразу почувствуют, что-то не так.