Взгляд из тени - страница 21

Левиафан цокнул языком, но спорить не стал – открыл дверь в гостиную, и счастливый пацан с разбегу плюхнулся на диван.

– Может, тебе ещё и колыбельную спеть? – язвительно уточнил Левиафан, под покровом ночи доставая плед из воздуха и укрывая мальчишку. И тут же понял, как прокололся.

– Да! – ребёнок приподнялся на локте. Поймал фирменный взгляд Левиафана и тут же притих. – Ну… или ты можешь её включить. Пожалуйста.

Что ж, хоть понимает, что заставить Левиафана петь может разве что Армагеддон. Кстати об Армагеддоне…

– Давай-ка, достань ноутбук, – приказал он. Оскар тут же сел, гордо улыбаясь, вытянул руку в сторону шкафа, и спустя секунду ноутбук мягко соскользнул с полки и опустился на столик. Левиафан одобрительно кивнул и поднял крышку. Сериал про неслучившийся Армагеддон ему очень понравился. А уж колыбельная там была самой лучшей.

Gotosleep, anddreamofpain… 1

Оскар свернулся клубочком и закрыл глаза, почти сразу начиная сопеть. Левиафан поставил композицию на повтор и сел рядом. Колыбельная была написана для маленького Антихриста, так что должна подойти и демонёнку, верно?

Sleep so sweet, my darling boy,

You will rule when Earth's destroyed…

Левиафан смотрел на спящего Оскара. На тени от ресниц на щеках, уткнувшийся в диванную подушку острый нос, лежащие поверх пледа тонкие руки. Вслушивался в ровное дыхание и понимал, что проиграл.

Он не сможет просто его убить.

Левиафан встал и прошёлся по комнате, борясь с желанием обеими руками вцепиться в волосы. Нет, нет, не может быть, чтобы все эти подонки, называвшие его слабаком, оказались правы. Целый мир! Власть, свобода, совершенство! И променять всё это на какого-то мальчишку?! Поддаться иллюзии тепла и ложной заботы – да-да, ложной, ведь Оскар привязан к нему лишь потому, что верит, будто Левиафан нянчится с ним по доброте душевной! Поступить так глупо, по-детски, даже хуже – по-ангельски сентиментально?

Ну уж нет! В этом мире нельзя позволять себе слабину, он понял это ещё в начале. Да он… да он сотню таких Оскаров создаст, когда все закончится!

Это тоже звучало как торг, жалкий, унизительный, но Левиафан вцепился в эту мысль всем своим сознанием. Ведь всё так – он будет всемогущ, сможет воплотить свои желания. Любые, какие угодно. Хорошая плата за неприятное убийство.

Светало. Левиафан потянулся, отдёргивая шторы. И тут же отшатнулся, заходясь в приступе дикого, удушающего кашля.

Ему показалось, что у дороги стоит, по-акульи скалясь, давным-давно мёртвый Вик.

Третий компонент нашёл ангелочек.

Уж от кого, а от него Левиафан точно не ожидал такой полезности. Мальчишки как раз вернулись из школы и переодевались, горячо обсуждая какой-то то ли фильм, то ли мультсериал. Дверь они оставили полуоткрытой, и каждое слово далеко разносилось по коридору.

– Нет, понимаешь, он оборотень! Человек и волк!

– Так человек или волк? – недоумевал Оскар, прыгая на одной ноге и пытаясь стянуть с себя брюки.

– Сложно сказать, – Филипп постучал козырьком кепки по кровати. – Ну, вот если оборотень превращается только в полнолуние, он, наверное, больше человек. А вот если каждую ночь, то как? Это же одинаковое время в том и другом виде.

– Человековолк, – хихикнул Оскар. – Или волкочеловек.

– Челолк.

– Волковек.

– Ночник.

– А это ещё почему?

– Ну, он же по ночам не спит.

– Ну ты даёшь! Ночник – это лампочка, а ты балда.

– Кто обзывается, тот сам так называется! – Филипп кинул в него подушкой-авокадо, и они устроили очередную потасовку. А Левиафан стоял у полуоткрытой двери и просто не мог поверить в услышанное.

Так просто? Всё действительно было так просто?

Он быстро восстановил в уме загадочную рунную вязь, над расшифровкой которой бился столько времени. Да, сомнений нет. Слово действительно может подходить двоедушнику – тому виду оборотней, которые перевоплощаются каждую ночь. Как правило, двоедушников проклинали ещё до рождения, и жили они, вопреки легендам, недолго: попробуй-ка каждую ночь ломать и сращивать заново все кости, а в промежутках ещё и носиться по местности, вредя окружающей среде! И это уж не говоря о том, что убить такого монстра всегда считалось милым делом, даже если монстру было лет пять. По сути, чем позже те начинали превращаться, тем больше у них возникало шансов дожить хотя бы до двадцати-тридцати.