Взгляд из тени - страница 6

– Я уже всё решил, Леви, ещё в самом начале. Я с тобой. Только с тобой. Когда начинаем?

– Да нет же! – Оле перевернул листок вверх ногами и пришлёпнул рукой к стене. – Вот так! Это как пазл, смотри, края звёзд должны сходиться!

– Ненавижу пазлы, – пробормотал Левиафан, даже не пытаясь вспомнить, что это такое. Он же демон, ему положено ненавидеть.

Книжка оказалась чем-то похожа на университетские учебники (что заставило Левиафана в очередной раз убедиться, что науки смертных тоже могут быть полезны), но при этом намного сложнее. Ведь здесь речь шла о куда более тонкой материи. Малейшая ошибка в схеме, неправильное положение звёзд, неверно прочитанная буква – и вся затея к чертям. Так что работа продвигалась медленно. Демон и голем ночами корпели над книгой, по всей комнате были расклеены листочки с перерисованными схемами, которые Оле то и дело переворачивал, высчитывая, как провести ритуал максимально надёжно. Он вообще оказался незаменим, в том числе в расшифровке потускневших от времени рун.

Но самым сложным было даже не это. В тупик их ставили компоненты заклинания.

– Перо ангела… Шерсть… это что вообще за слово, волк? Шерсть волка? В таком сложном ритуале?

– Это не волк, последняя буква не сходится, – Оле постучал пальцем по руне. – А в конце что – жертвоприношение?

– Ага. Причём жертвой должен быть демон, – мрачно подтвердил Левиафан. – Вот же невезуха.

Оле посмотрел на него с испугом:

– Ты же не собираешься…

– Кто? Я? – Левиафан засмеялся. – Нет, что ты. Брось, голубчик, неужто не найдём адскую тварь, которую не жалко?

Оле улыбнулся с заметным облегчением. Поверил. Нет, Левиафан, конечно, не собирался жертвовать собой – кто тогда ритуал завершать будет? Но заманить на жертвенник другого демона будет не так-то просто…

Впрочем, проблемы стоит решать по мере их возникновения. И первой проблемой в списке стояло перо ангела.

Оставив Оле биться над загадкой последней руны в слове "волк", Левиафан взялся за схемы. Поймать ангела – уже сложно. Уговорить отдать перо – а силой его не забрать, таковы правила, – почти нереально, особенно учитывая, что прямую ложь ангел распознает. Значит, нужен кто-то послабее, помоложе. Кто-то, чьё исчезновение не взбудоражит Небеса, кого Левиафан сможет удержать в плену достаточно долго и кому можно запудрить мозги.

Что ж, ответ был очевиден. Эфемера – короткоживущие ангелы, созданные лишь для того, чтобы подпевать хвалебным хоровым песням. Им даже слов не давали, только припев. Левиафан ещё помнил этих ангелочков, маленьких, послушных, воодушевленно вытягивающих одни и те же ноты. Вечные дети. Нежные, чистые голоса. Лица, сменяющиеся так быстро, что никто не успевал их запоминать – год-другой, и вот уже слились с небесным светом, растворились в солнечных лучах. Никто не удивится, если одного не досчитаются сейчас.

Эфемеру он легко сможет удержать. И даже уговорить на перо – всего-то стоит завести разговор, что он-де тоже когда-то был ангелом. А ведь и правда был… Даже вспоминать странно.

Самое сложное будет крылатое создание поймать. Но он справится. Он должен. Правда?

Втроем в ванной было тесно. Оле присел на корточки, методично защёлкивая браслеты на руках жертвы, Левиафан же стоял рядом, сунув руки под холодную воду и стараясь даже не шипеть, хотя очень хотелось взвыть, а потом выругаться. Громко.

Всё-таки ловить ангела – то ещё удовольствие. И уж тем более – вылавливать его сразу у церкви, куда изредка отправляли Эфемер. Даже при том, что основную часть работы на себя взял голем, которому приближаться к святым местам было совсем не так опасно, одно прикосновение к ангелочку стоило Левиафану ожога обеих ладоней. Второй степени, если верить всезнающим справочникам смертных.

Зато теперь пернатое чудо лежало на кафельном полу, в узоре из нескольких пентаграмм. Вообще-то Левиафан понятия не имел, помогут ли они удержать ангела, но сейчас тот был без сознания – прикосновение демона оказалось неприятным для обеих сторон, пусть малыш и отделался обмороком. Пухлый, светловолосый, розовощёкий, со слегка приоткрытым ртом, сейчас он ничем внешне не отличался от обычного ребёнка – ни крыльев, ни сияния. На вид лет шесть, не больше.