Взорванные лабиринты - страница 17

Граждане, не являющиеся постоянными жителями города Лин, подлежат обеспечению всем необходимым в специальных пунктах, которые уже открыты в здании муниципалитета. Гражданам в ближайшее время следует сообщить работникам налогового управления сумму понесенного ущерба. Правительство предпринимает в настоящее время энергичные меры по нормализации жизни города».

Диктор улыбнулся на прощание, и экран погас.

Нейман подождал еще несколько минут и выключил телевизор.

— Каково? — заговорил Фэтон, как только доктор появился на кухне. — Похоже на то, что господин Президент намерен кое-кому предъявить счет по поводу понесенного ущерба. Можно подумать, что залетные пташки уже попались в капканы господина Муттона.

— Ха, ха, ха! — оглушительно громыхнул Нейман. — Ты скажешь, Рок. Этот поджарый ворон по своей натуре и ухваткам сам не очень-то похож на человека.

К тюрьмам (их в городе было две) все прибывали и прибывали закрытые полицейские фургоны, битком набитые арестованными. Господин Муттон смотрел вперед. Аресты велись по спискам, представленным политическим отделением полиции. Предстояло в кратчайшие сроки арестовать около тысячи человек. О вывозе их за город не могло быть и речи. Поэтому под временные тюрьмы комиссар приказал приспособить бездействующие кинотеатры, театры, учебные корпуса всех высших и средних учебных заведений, школы. И, естественно, с максимальной эффективностью использовать обе тюрьмы и полицейские участки.

Профессора Гинса посадили в одиночную камеру. Он сразу же объявил голодовку. Через несколько часов его повезли на допрос к Муттону.

Все попытки комиссара выведать у профессора фамилии членов и активистов Комитета общественного спасения, а также руководителей профсоюзов не имели успеха. Гинс задумчиво смотрел прямо в его маленькие глазки и нес чепуху о нашествии на Землю венерианцев.

— Вы не то ищете, господин комиссар. Если даже вы переловите всех своих потенциальных противников, то куда вы их денете. Их очень много, комиссар. А вдруг Пришельцы тоже придерживаются прогрессивных воззрений. Не понравитесь вы им, и они запросто перебросят вас на свою планету. Для них такое дело — сущий пустяк. И что вы будете там делать со своим полицейским интеллектом?

— Издеваетесь, господин Гинс?

— Нет, господин комиссар, предупреждаю на всякий случай. Как бы чего не вышло.

— Значит, не хотите говорить по существу?

— Почему же. Я говорил и говорю: мои товарищи на своих местах. Что они намерены предпринять, мне неизвестно.

Гинс отвернулся от комиссара и стал смотреть в зарешеченное окно.

Муттон с откровенной ненавистью глянул на профессора. С каким наслаждением разрядил бы сейчас он в этого смутьяна обойму полицейского кольта. До того невыносимо было ему то, что олицетворял собой профессор. К сожалению, команды стрелять он еще не получил. Комиссар незаметно вздохнул.

— Мы отпустим вас на свободу, если вы сами объявите о роспуске Комитета общественного спасения.

— Комитет могут распустить только те, кто его избрал. Что касается сотрудничества с правительством, то я уже сделал такую попытку. Она, правда, скверно кончилась для меня.

Господин Муттон отвел глаза и побарабанил худыми пальцами по крышке стола.

— Подумайте, господин Гинс. Это единственная возможность облегчить ваше положение. Вы знаете, как у нас карается коммунистическая пропаганда.

— Крепко карается, господин комиссар. Я сказал то, что думал. По крайней мере, всем сразу стало ясно: кто есть кто. Благодарю за совет и советую вам в свою очередь тоже подумать, как вам облегчить свое положение. Кажется, оно у вас куда труднее моего.

Гинс угадал. Положение господина Муттона, в самом деле, было не из легких. Основные противники — коммунисты и активисты профсоюзов оставались на свободе. Если не считать самого Гинса и тех, кого взяли вместе с ним в здании муниципалитета, главные силы оппозиции успели уйти в глухое подполье и уже наверняка готовят ответный удар.

В квартире инженера государственной электростанции Гара в это время было многолюдно. Гар не боялся появления у себя полиции. В глазах администрации электростанции и полиции он считался одним из самых благонадежных граждан. На самом деле он уже почти два года являлся сопредседателем запрещенного профсоюза инженерно-технических работников энергетики.