Взошедшие на эшафот - страница 25

Третьего июня 1938 года был объявлен приговор: Шалом Журавин будет помещен в клинику для душевнобольных, «до тех пор, пока Верховный Комиссар изменит это решение», Авраам Шейн и Шломо бен-Иосеф будут казнены через повешение.

Такое случилось впервые. Ни один еврей еще не был повешен с тех пор, как англичане установили свой «просвещенный» режим в Святой Земле, и обязались с честью исполнить свои обещания перед еврейством Палестины и исправить несправедливости, причиненные ему турками. Неужели представители Британской Империи пришли сюда, чтобы возродить кошмары Гамаль-паши и традицию виселиц в Дамаске?

Присутствующие в зале были потрясены. И только двое приговоренных не обнаружили никаких признаков волнения. Тотчас же по зачтении приговора оба выпрямившись, как по команде, громко воскликнули:

«Да здравствует Израильское Царство по обе стороны Иордана!» Судьи были удивлены. Казалось, неожиданно из-под груды пепла, из-под сухих судебных дебатов, выбилось пламя, пламя восстания. В зале воцарилась мертвая тишина. Председатель суда обратился к переводчику за объяснением, чего просят обвиняемые. Переводчик объяснил, и лица судей приняли смущенное выражение. Они поспешно поднялись и покинули зал. Полицейские заковали приговоренных к смерти цепями вокруг шеи, бедер и щиколоток рук и ног.

Британская фемида жаждала жертвы. Напрасны были бурные демонстрации, сопровождаемые стрельбой и актами насилия, в Иерусалиме, Тель-Авиве и городах Польши. Напрасно товарищи бен-Иосефа били стекла в окнах английского посольства в Варшаве. Напрасны были тысячи телеграмм, посланные королю Англии, Верховному Комиссару и командующему Британской армией в Палестине. Даже обращения сотен раввинов были напрасны.

24 июня 1938 года в поздний ночной час приговор был утвержден командующим британской армией в Палестине генералом Хейнингом. На следующий день было объявлено, что казнен будет только бен-Иосеф: принимая во внимание юный возраст Авраама Шейна, командующий заменил ему смертную казнь пожизненным заключением.

Утверждение приговора вызвало новую бурю протестов. Казалось, среди океана страстей и гнева, лишь один человек оставался спокойным: Шломо бен-Иосеф — заключенный под номером 3118 — в красной одежде смертника. Посещавшим его он говорил: «Помилования не желаю и не приму». Он свел счеты с жизнью, не дрогнувшей рукой подвел черту: возложенное на него судьбой поручение выполнено, нужно до конца довести начатое, скромно и просто закончить путь рядового великой армии. Он не пытается драматизировать своих чувств, не пишет писем, предназначенных потрясти сердца, не пытается завернуться в плащ героя. Каждый день, отдельно от других заключенных, выходит на короткую прогулку Шломо. И каждый раз он обращает свой взгляд к одной из башен крепости, к камере Владимира Жаботинского, куда в 1920 году был заключен первый из «заключенных Сиона».

И в этом был «Глава Бейтара» первым. Народ не добьется свободы, если его сыны, его бойцы не пройдут через тюрьмы и преследования. Чего бы не дал Шломо за разрешение подняться по лестнице и заглянуть в ту камеру, где сидел Жаботинский со своими 19 товарищами по иерусалимской самообороне. Еще в Польше полюбилась ему фотография, на которой изображен «Рош Бейтар» у решетчатого окна камеры, и снова Шломо благословил судьбу, приведшую его в чудесную Галилею, овеянную красотой геройства предков. Со дня нелегального приезда в Страну Израиля вращалась жизнь Шломо вокруг романтики жизни Иосифа Трумпельдора, его гибели в Тель-Хай, и камеры в Ако, где сидел Жаботинский.

Когда Шломо бен-Иосеф остался один в камере смертников, его взгляд обратился в конец коридора к той черной двери, за которой была камера казни. Каждый заключенный знал наизусть порядок казни. Осужденного за день до казни взвешивают и в течение 24 часов на веревке, предназначенной для него, висит мешок с песком, соответствующий весу жертвы — веревка не должна оборваться. Каждому заключенному — своя веревка, так предписывает закон. Но с течением времени англичане нарушают это предписание, и на одной веревке вешают многих. Ноги и руки осужденного сковывают и одевают на его шею петлю. С десяток человек помогают палачу — офицеры, сержанты, полицейские. Ими командует сам начальник тюрьмы, и ему же отведена главная роль: он нажимает на ручку крана, открывающего двухстворчатую дверь под ногами осужденного. Тело падает в пространство комнаты, находящейся под полом. Считанные секунды бьется осужденный между жизнью и смертью, Он не видит всех приготовлений к казни: перед тем, как ввести его в камеру смерти, на его голову одевают черный мешок. Осужденный одет в свою собственную одежду, которую ему возвращают перед казнью взамен пурпурной одежды смертника. Это тоже делается согласно предписанию закона: власти готовы предоставить осужденному веревку, но не одежду — она еще пригодится другим. По закону казнь должна проводиться по вторникам в 8 часов утра. Но сыны Альбиона не останавливаются перед повешением в любой час ночи, даже не сообщив осужденным о приближении их последнего часа. По закону разрешается вешать только одного человека в день, и тело его должно длительное время оставаться на веревке — пока врач не констатирует смерть.