Взвейтесь, соколы, орлами... - страница 27
Когда дверь за студентом закрылась, я сказал Валере:
– Есть у тебя надёжный коммерс, которого при покупке движков не надурят?
– Есть такой! Лев Кнэп. Он сам кого хошь надует!
– Валерий Павлович, знаю как ты устал, да дело не терпит. Съезди ещё и к этому Льву и уломай его смотаться в Париж со студентом. А там – рассчитаться за движки и проследить, чтобы отправили курьерским. Билеты возьми первого класса и подъемных денег отсыпь на широкую руку. И студенту передай, чтобы купил про запас две сотни свечей – он знает каких!
Валерий тяжело вздохнул, взял из секретера несколько пачек денег и вышел.
– Андрей! А ведь не зря тебя наш папа Шустриком называл в детстве. Всё-то ты спешишь впереди паровоза успеть! – сказал Кондрат.
– Не я такой. Жизнь такая. И уж очень хочется мне тебя в адмиральских эполетах узреть. А как думаешь, мне генеральские будут к лицу?
– Нашему подлецу……! – усмехнулся брат.
На следующий день Валерий рассказал о выполненных и не выполненных поручениях. Льва Кнэпа уговаривать не пришлось. Мгновенно, умом опытного коммерсанта, вычислил что это выгодно и сразу согласился. Вчера он со студентом уже выехал во Францию. Наш заказ на Обуховском заводе будет готов после обеда. А вот со столярами заморочка. Братьев Зарубиных-то двое, но у одного ещё два сына подмастерья, а у другого их три. Всего получается артель в семь человек – как быть?
– Так это же здорово! Нанимаем всех. Условия простые. Оплата по двойному тарифу, жильё и питание бесплатно. А по окончанию работ каждому из братьев премия на свою новую мебельную мастерскую. За сверхурочные часы работы. Уверен, что они согласятся! – завершил я.
– Комрад, а что у нас с деньгами?
– Миллионы лежат не тронуты. Мои орденские уже почти прикончили, а вот твоих орденских ещё за глаза хватит. Помнишь как диссиденты про эти времена говорили: – «Когда была свободной Русь, три копейки стоил гусь!» Вот как-то так примерно и есть. Свои-то денюжки мы пока потратили только на вояж студента. А всё остальное копеечки стоило!
На другой день приехал архитектор Коряков с докладом, что всё готово.
Утром поехали по чугунке принимать работу. И девушек с собой прихватили. Им же там хозяйничать. Ну а Фролка сам напросился.
Все строения были сделаны и обустроены на совесть. Мусор вывезен. Девушки сразу в терем побежали, а мы пошли в ангар. Здание высокое, просторное, светлое. Отопление от общей котельной. Полы ровнехонькие, хоть сейчас паркет клади. Ворота легко раздвигались. Рабочие столы и верстаки были на месте. Рядом с широкой задней дверью небольшой штабель из кедровых досок – Шароглазов не подвёл.
В тереме тоже всё было по уму. Барышни уже и список составили, какую мебель покупать. Комрад глянул и добавил:
– Обязательно в большую гостиную гарнитур из 12-ти стульев, и двух диванов работы мастера Гамбса!
– А ещё пару кульманов и школьную доску с мелом! – приплюсовал я.
– Что же, барышни, накрывайте поляну прямо на полу! – скомандовал Кондрат.
Тут в распахнутую дверь вошёл статный пехотный майор. На груди целый иконостас – Георгий, Станислав, Владимир с мечами и медаль за Плевну. А сбоку ещё и темляк из георгиевской ленты и Золотое оружие – За храбрость. Такой набор на паркете в штабах не заслужишь. Коротко козырнул и отрапортовал:
– Майор Волков, командир сводного батальона оцепления! Представляюсь по случаю вступления в должность! – и снова козырнул.
Мы маленько опешили. Сами-то мы были без фуражек и даже откозырять не могли. Выручил, как всегда Камрад с его врождённым чувством такта.
– Мичман Романов Кирилл Владимирович! – и протянул майору руку: – А вас как прикажите величать?
– Анатолий Алексеевич!
– Вот что, Анатолий Алексеевич! Мы тут решили отметить окончание строительства. Так просим Вас, как старшего по званию, возрасту и должности, возглавить этот фуршет. А с остальными присутствующими познакомитесь уже в застольном порядке! – сказал брат.
– Ну раз назначили меня виночерпием, то грех отказываться. Но первую пьём не чокаясь и стоя за погибших героев Плевны! Хотя тут и сесть-то не на что!
И не церемонясь, как человек знающий себе цену, разлил водку по стопкам, что-то беззвучно прошептал, одними лишь губами, и гвардейским тычком опрокинул содержимое в себя, даже не поморщившись.