Взятие Рейхстага - страница 4
Автор романа записал подробности взятия рейхстага в Берлине на другой день после штурма от непосредственных участников его.
Ф. М. Зинченко в Красной Армии с 1924 года, вступил в неё рядовым. Он долго учился, был политработником, — чем и до сего времени гордится, — дошёл до комиссара дивизии, а в 1942 году переключился на строевую службу и, окончив школу «Выстрел», с 1943 беспрерывно командует полком. В Берлин, к рейхстагу, он явился со своим полком из-под Невеля Калининской области, и шёл сюда через всю Латвию, Польшу, Германию… Потягивая трубку, откровенный и открытый, он сказал начальнику штаба дивизии:
— Положение тяжёлое, не скрою. Потери большие. Но как бывший политработник понимаю солдатское настроение. Раньше скажешь: «наступать», а многие головы повесят — думают: «буду ли жив». А тут, слышите?
Где-то внизу слышался звон денег, хохот, хлопанье дверей.
— Хохочут, сказал полковник и сам рассмеялся. — Телефонные автоматы нашли. Монетку опустишь, и барышня соединяет тебя с кем хочешь. Ну, ребята и просят их соединить с Гитлером или Геббельсом.
И тогда начальник штаба начал разбирать отдельные смеющиеся голоса:
― Соединяй, чего там! Деньги вложены.
— Да с Гитлером же!
— Али, раз занят, с Геббельсом!
― Кто это там? Гитлер, ты? Капут Берлин! Слышишь?
— Ха-xa!
— Геббельс! Слышишь? Капут фашизм! — слышался хриплый голос балагура сапёра, который, видимо, выспавшись, вышел к телефону побаловаться.
Полковник Зинченко сказал:
— Слышите? Это значит, что рейхстаг возьмём. Я как бывший политработник ручаюсь!
Начальник штаба дивизии сказал, всматриваясь:
— А что там тёмное, подальше за мостом?
— Местные жители определили — гиммлеровская канцелярия. Думали мы пробраться по-над берегом, да нельзя. Слева прикрывает, видите, противника квартал домов. Вот и ждём темноты.
Зинченко помолчал, вздохнул и добавил:
— Трудности такие, что несколько раз труднее любой ответственной высотки. Все постройки с подвалами, отовсюду огонь. И если не мины, так противник водку норовит подбросить. Идём втесную с танками и самоходками. Без них бы беда! Танки бросают гранаты из люка — в подвал. Слепят противнику глаза. Тогда проходим. А чтоб к мосту пробиться, пришлось пушками превратить тридцать четыре дома в пыль. Тридцать четыре дома. И тогда только прошла через эту пыль пехота.
И он сказал:
— А рейхстаг всё-таки возьмём! Сами знаете, командиру полка редко приходится бывать в боевых порядках, а тут, кажется, придётся.
― Сам не ходи, Зинченко! Пошли заместителя!
3инченко сказал:
— Самому взятием рейхстага выгоднее командовать из гиммлеровской канцелярии или какого дома поближе. Значит, за мост «Мольтке-младший» выйти надо, потому что рейхстаг приказано взять лично мне. Никакому заместителю нельзя поручить.
Начальник штаба дивизии пожал ему руку и сказал, отвернувшись:
― Ну смотри, Зинченко!
Начальник штаба говорил, дрожа от волнения, с напряжением подбирая слова, и в словах его слышалось опасение, что полковник не будет беречь себя; предупреждение — веди себя умно; угроза — плохо будет, если подведёшь дивизию. Он ушёл, и сразу же появился капитан, начальник разведки, который сообщил, что к рейхстагу выброшено два авиадесанта. Десантам лично фюрером поставлена задача: удержать рейхстаг во что бы то ни стало, не пустить к нему русских. И теперь в рейхстаге свыше двух тысяч отъявленных головорезов-эсэсовцев и зарядов столько, что они бьют фауст-патронами по каждому отдельно появляющемуся красноармейцу. Да и то, шутка сказать, у них две тысячи, а у нас в полку, дай бог, несколько сотен наберётся… потери большие…
Полковник Зинченко сказал, указывая на тот берег:
― А кто там ходит по берегу?
Капитан пригляделся, улыбнулся и проговорил:
— Славяне! Наши!
― Ну то-то! Раз ходят славяне в одиночку, там будет ходить и весь полк!
И он сказал, обращаясь уже ко всем офицерам, которые были около него:
— Наступление такое, что нам одна надежда: на солдат. А солдата учить наступлению сейчас не нужно. Он сам проберётся. Его только прошу не торопить. Надо, чтоб солдат мог подумать, выбрать половчее место, а там он так рванёт, что не остановишь. Однако, товарищи, пехота на той стороне, а танки и артиллерия из-за баррикады — на этой. Поэтому наша главная артиллерия — граната, и давайте выбивать Гиммлера из его канцелярии гранатами.