Я буду счастливой - страница 4

– Мира, ты уже встала? – удивилась мама, когда я спустилась в столовую. – Ты прямо светишься. Хорошо погуляли?

– Да, здорово! – с улыбкой ответила и чмокнула маму в щеку, отчего она удивилась еще сильнее.

– Моя девочка, ты влюбилась?

– Мама! – возмутилась я.

– Ну вот и славно, – она вдруг тепло улыбнулась мне. – Брак с Макаровым – это отличный контракт, очень выгодный для обеих сторон. А если ты еще и влюбилась в него, это же прекрасно, девочка моя. Это будет счастливый и крепкий брак.

Мама опять за свое. Мне иногда кажется, что моих родителей волнуют только деньги, бизнес и репутация. Они даже меня подороже продали Макаровым, не спросив моего мнения. Но в одном мама была права. Я влюбилась в него уже давно, а после того, что произошло, мои чувства стали еще сильнее.

– Вы еще будете отдыхать, Мира? – спросила наша домработница.

– Нет, – не задумываясь отмахнулась я.

– Тогда я приберу в Вашей комнате.

И тут до меня дошло страшное. Она увидит на простынях следы прошлой ночи и обязательно доложит родителям.

– Нет! – выкрикнула я так, что мама вместе с домработницей вздрогнули. – Простите, – опустила глаза в пол, как и положено хорошо воспитанной, покорной дочери. – Я передумала. Я поваляюсь еще немного. Можно, мама? Сегодня ведь выходной.

– Конечно, только недолго. После обеда поедешь с нами на встречу.

Я кивнула и уже собралась пойти в комнату, как мама зачем-то добавила:

– Кирилл будет там.

Щеки моментально вспыхнули жаром, и я быстро убежала наверх, не задумываясь о манерах.

Стянула покрывало, бросила на пол. Следом слетела простынь, на которой остались пятна крови – как самые главные доказательства того, что произошло ночью. За моими месячными пристально следит няня, которая все еще есть в нашем штате. Она сразу поймет, что это не они. Да и другие следы на простыни красноречиво говорили о том, что в этой постели не просто спали сегодня ночью. Скомкала ее и растерялась. Прачечная внизу, если я туда отнесу простынь, следы все равно увидят, когда будут заправлять белье в стиральную машинку. Я металась по комнате и никак не могла придумать, что же мне делать. В голову пришла дурацкая идея, но ничего другого я все равно придумать не смогла. Достала из шкафа свой старый школьный рюкзак и запихала простынь туда. Наволочки мне снимать не хотелось, они пахли им, но выбора нет. Если кто-то заметит… Наволочки скомкала и засунула вместе с простыней. Застелила чистое постельное белье, рюкзак спрятала как можно глубже в шкаф и выдохнула. Нижнее белье и платье можно спокойно нести в прачечную. На платье тоже остался запах его туалетной воды и сигарет, но это легко объяснить, мы ведь были в клубе, танцевали.

После обеда мы выехали из дома. На мне снова платье. Мама говорит, что брюки я могу носить только в школу и на прогулку с подругами, но даже это она считает неприличным. «Женщина должна быть женщиной, а не мужиком на каблуках», – всегда ворчала она, когда я все же влезала в джинсы. Так что сегодня снова платье. На этот раз черное, из плотной ткани с круглым вырезом, рукавами-фонариками и юбкой-полусолнцем. К нему были подобраны лакированные черные босоножки на небольшом квадратном каблучке, черная сумочка с металлической цепочкой вместо ремешка.

Водитель доставил нас к ресторану, где нас уже ждали Макаровы в полном составе и еще какая-то семейная пара, мне неизвестная. Но не это меня взволновало так, что руки вспотели. Рядом с Киром стояла девушка. Красивая высокая шатенка. Она нежно придерживала его под руку, а он шептал ей на ушко что-то очень смешное, судя по тому, как она счастливо смеялась. Когда мы подъехали, отец Кира одернул сына и тот сразу сделал шаг в сторону от наглой девицы.

Обычный деловой ужин прошел за скучным обсуждением различных дел. Женщины шептались о своём и тихо смеялись, а Кир весь вечер смотрел на меня. От его взглядов у меня пылали щеки, хотелось спрятаться. Я ведь до сих пор ощущаю на губах вкус его поцелуев.

– Кирилл, – вдруг позвала его мама. – Ты не хочешь пригласить Миру на танец? Твоя невеста совсем заскучала, – его мама очаровательно улыбнулась в конец засмущавшейся мне, а шатенка возмущенно уставилась на него.