Я должен был закричать - страница 6

Внутренний голос хотелось вырезать из души.

— Хотя бы закричать! А если бы ты, слабак, не разнылся на болоте — то встали бы где-нибудь в другом месте и ничего бы не случилось.

«Не накручивай себя» — словно сказал ему Боря. Он всегда так говорил, зная нрав Андрея.

Ночных гостей боялся все меньше и меньше. Пусть приходят. На этот раз он не спасует. На этот раз он попытается выпустить кишки хотя бы одному из ублюдков. И он закричит. О да, теперь-то он закричит! На лице Андрея застыла жуткая гримаса. Страх, ярость и отчаянье одновременно. Он шел, зажав тяжелый корпус телефона в левой руке, и как минимум раз в минуту щелкал кнопкой включения экрана, в надежде, что у «Мегафона» появится хоть одна палка, и страшась этого момента.

У схрона рыбаков, который они нашли вчера, боль в ногах стала невыносимой. Андрей плюхнулся на поросшее мхом бревно, достал из нагрудного кармана «кетанов» и закинул одну таблетку в пересохшее горло. Глотнул из фляги пахнущей дымом воды.

Пять пятилитровых канистр лежали на поляне так, словно кто-то выложил ими пентаграмму. Наверное, чтобы вызвать страшного бензинового демона. Андрей не усмехнулся собственной шутке. Он сидел, ждал, когда подействует обезболивающее, и смотрел на присыпанный хвоей потемневший пластик. Площадка под канистрами была удивительно ровной. Стас вчера даже предположил, что это не просто схрон. Он хитро улыбнулся, и сказал: «Какой-то саамский обряд, лопари горазды были на такие штуки».

Стас… Настя… Боря…

— Знаешь, почему ты здесь, а? — вдруг сказал он сам себе. — Потому что ты трус. Вот так. Был бы как все нормальные люди — уже бы все кончилось. А ты обосрался. Как всегда обсирался. Потом, конечно, героем себя почувствовал. А если что — опять же спасуешь. Мог же схватить копье, вырваться. Может быть, зарезал бы ублюдка. Сделал бы хоть что-то! Да хотя бы крикнул, а? Нет, твою ж мать. Ты просто сейчас идешь и ноешь. Опять ноешь.

Человеческий голос был чужд северной природе. Казался лишним, диким. Неестественно громким.

— Как же ты будешь с этим жить, Андрюша? Как?

Вопрос испугал его, и Андрей отбросил его подальше, в сумеречную часть души. Постарался отвлечься, и тут заметил что-то под слоем хвои, покрывающим землю и канистры. Стас вчера сдвинул одну из емкостей, когда открывал ее. Вечером в сумерках они все равно ничего не заметили. А сейчас…

Андрей даже забыл про боль. Подошел ближе, присел. Осторожно смел в сторону жухлую хвою у канистры. В земле красовалась жирная борозда. Несвежая, но глубокая. Кто-то от души драл землю, чтобы проделать ее. Линия терялась под листвой и иголками, и Андрей принялся расчищать площадку. Когда же закончил, то увидел что канистры лежат на лучах пятиконечной звезды. Поначалу он подумал, что это пентаграмма, но никаких кругов вокруг нее не было. Просто звезда. Пять вершин. Пять канистр. Может, действительно какой-то обряд? Или тупая шутка?

Как-то в Хибинах они и сами устроили на одном перевале небольшое представление. Сложили пару пирамид-могил из камней, повесили бумажку, где прощались с «Севой Антатольцевым» и «Игорем Пьяных». Потом в Интернете искали туристов, кто видел эти «могилы». Стас и Илья (он не смог в этом году выбраться, на его счастье) особенно радовались отзывам о Севе и Игоре.

Сейчас казалось, что дурацкий был розыгрыш. Детский. Но ничем не хуже такой вот звезды. Андрей поднялся на ноги. Нужно идти.

Зачем?

— Мама, — нашел он ответ. — Мама этого не переживет. Никак не переживет.

«А ты сам-то переживешь?»

Перед уходом Андрей задержался. Что-то заставило его поправить сдвинутую вчера Стасом канистру. Восстановить звезду.

— Тебе стало легче? — сказал Андрей, выпрямившись. — Стало? А?

«Не накручивай!» — послышался голос мертвого брата.

— Слабак и трус. Слабак и трус! — проигнорировал его Павлов.

Он достал ракетницу, посмотрел на нее так, словно в первый раз увидел. Почему-то ему захотелось выстрелить в чертову звезду. Сжечь этот поганый лес к паршивой бабушке. Спалить тут все дотла. Потому что это важно. Потому что нужен выстрел. Всего один выстрел! Время гореть!

Мысль причиняла почти физическую боль. Ему показалось, будто он слышит, как кто-то хрипло кричит ему, умоляя нажать на спусковой крючок. Руки задрожали, по спине пробежался холодок и прогнал потусторонний голос.