Я, Елизавета - страница 8

– Леди Елизавета?

В ярком утреннем свете передо мной по-прежнему стоял человек в черном с головы до пят. В черном, но одет богато – видно, что придворный, и не из последних, судя по мерцанию расшитого золотом атласа, по лоснящимся шелковым чулкам. В глазах его вспыхивал тот же холодный блеск, словно на подернутой пленкой стоячей воде.

– Сэр?

Я видела его впервые, однако я давно не была при дворе, а новые люди появляются там часто. Эдакую сороку заметишь в любом обществе. На шее – алмазное ожерелье, на шляпе, которую он снял с головы, блеснули плоскогранные алмазы размером с ноготь. Поклонился он низко, но как-то небрежно. Судя по речи, он учился в университете, но свой вызывающий тон усвоил явно не там. Черные, как у ящерицы, глаза на старчески-юном лице смотрели прямо на меня.

– Я прислан отвезти вас ко двору, мадам. Мы отбываем немедленно.

– Ко двору? Но моя гувернантка мистрис Кэт ничего об этом не знает! Мои домашние не могут собраться в одну секунду. Мои фрейлины…

– Мистрис Эшли уведомлена – сейчас она занята сборами, вместе со всеми вашими фрейлинами и кавалерами.

Он замолчал и вновь взглянул угрожающе-дерзко.

У меня кровь прихлынула к лицу.

– Сэр, я возражаю…

Его ответ выбил почву у меня из-под ног:

– Неужели вы посмеете противиться воле вашего отца – короля?

– Король?

– ..велел поторапливаться. Когда высшие приказывают, – он мрачно усмехнулся, – низшие повинуются. А в вашем положении, миледи, не следует прекословить королю.

У меня перехватило дыхание.

– В моем положении?.. Он пожал плечами.

– Мадам, кто будет столь неучтив, чтобы напоминать об измене вашей матери и о той форме, которую эта измена приняла? – Снова пауза. – Однако и король, и великие мира сего подчиняются судьбе – силе, над которой никто не властен…

Вокруг него плясали пылинки, солнце согревало золоченые дубовые рамы, со двора веяло сладким медвяным ароматом сот. От страха мне ужасно захотелось есть. О зеленое стекло беспомощно билась мушка, такая же черная против света, как и мой посетитель. За окнами солнце заливало парк, ярко освещало большую восточную галерею, вспыхивало огнем на бутонах в саду. На полях из влажной земли поднимались всходы, бальзамин у дороги, казалось, осыпали падучие звездочки.

В углу оконной рамы, в сплетенной недавно паутине, притаился огромный черный паук. Мушка почуяла опасность, затрепыхалась еще отчаянней – и еще больше запуталась в розовых сетях. Теперь паук расправил длинные, черные, мохнатые ноги и двинулся к жертве.

Domine, conserva me…

Я бросилась в угол и порвала паутину, высвободила мушку, открыла окно и проследила взглядом, как она улетает в чистое голубое небо. Потом повернулась к черному гостю и, натянутая, как струна, удостоила его улыбкой – под стать его собственной.

– Мы все – слуги Его Величества, – произнесла я благоговейно, сложив ладони в жесте девической покорности. – А забуду моего господина, пусть забудет меня Бог, как учит нас Библия. Пусть будет, как желает король.

И, чтобы довершить впечатление, присела в глубоком реверансе.

Он оторопело сморгнул, но тут же пришел в себя и ответил поклоном – его берет описал в воздухе идеальную черную дугу.

– В таком случае, я последую за вашей милостью ко двору.

– А ваше имя, сэр? Чтобы мне величать вас, как положено?

– Мое имя, миледи, не имеет ни малейшего значения. Я всего лишь посланник тех, кто стоит неизмеримо выше, и смиренный, преданный слуга вашей милости.

Вот он опять, этот многозначительный тон, этот знакомый, пристальный взгляд. Все во мне возмутилось. Он еще смеет ставить себя выше меня, королевской дочери? Что он знает такого, чего не знаю я?

– До свидания, миледи. – Он повернулся к дверям.

– Сэр… – Я выдавила небрежный смешок. – Что нового при дворе? Как мой отец король? И мадам королева?

Он изобразил еще одну фальшивую, мимолетную улыбку.

– Вы все увидите сами, миледи. Мне хотелось его убить.

– Но разве вы не привезли придворных сплетен в нашу забытую Богом глушь?

С неимоверной тщательностью он надел берет и поправил матовые черные локоны.

– Вам недолго оставаться в этой глуши. – Вытащил расшитые золотом перчатки, расправил кружева. – Что до новостей, мадам Елизавета… – Комната внезапно наполнилась угрозой. – Я же сказал, вы все увидите своими глазами – или услышите своими ушами.