Я и беременный босс - страница 8

Цыганка тараторила и тараторила, продолжая держать меня за руку.

– Много не возьму. Мне много и не надо. Для ребёночка только. Дай, сколько есть…

Я и сама не заметила, как второй рукой потянулась за кошельком. Внезапно меня за плечо схватили чьи-то пальцы.

– Анель!

Ага, это босс появился.

– Детский сад! Ведётесь на цыганскую болтовню. «Дай нагадаю дорогу белую, длинную и счастливую», да? – передразнил цыганку Филипп Борисович.

А я, как дурочка, тем временем уже вытащила из кошелька две бумажные купюры. У меня с собой были только две пятисотенные купюры и немного мелочи. Я в основном везде рассчитывалась банковской карточкой.

– Анель! Да вы в своём уме? – изумился босс, перехватывая мою руку. – Вы ещё карточку подарите и пин-код сообщите сразу этой шарлатанке!

– Много не возьму. Мне много и не надо. Для ребёночка только. Дай, сколько есть… – повторила цыганка, улыбаясь.

– Для ребёнка!Анель, у неё в рукахпустой кулёк, свёрток из тряпок!

– Отстаньте, Филипп Борисович. Вас ждёт барабан, – отослала я начальника.

Я никогда не была суеверной. Но тут меня словно перемкнуло: пальцы сами проворно всунули купюры в шершавую цыганскую ладонь.

– Ждёт тебя счастливое будущее, сыночек родится крепенький и здоровенький, – нараспев протянула цыганка. – А вот это держи на удачу…

Цыганка сунула мне в руку какую-то ржавую монету.

– Прекрасно! – съязвил босс. – Медяк на сдачу… Анель, некогда ерундой заниматься. Пойдём…

Филипп Борисович приобнял меня за плечи и повёл за собой, иронизируя над моей доверчивостью.

– Мда-а-а… У беременных точно всё благоразумие испаряется без следа, – фыркнул начальник.

– Да что вы привязались к моей беременности? – вспылила я. – И отцепитесь! Без вас дойду.

– Да пожалуйста! – босс резко отодвинулся, словно я в него кипятком брызнула, и зашагал впереди меня.

Пришлось пытаться поспевать за ним. Но босс был не отягощён бременем живота, так что шёл очень быстро. Он удалялся горделивой походкой хищника.

Я перевела дух, остановившись у небольшого фонтана в парке. Монетка жгла мне пальцы. Я подставила их под прохладную струю воды и отёрла горевшее лицо.

– Догоняйте, Анель! Рабочая неделя моей беременной секретарши ещё не закончилась! – раздался голос босса далеко впереди.

«Да чтоб ты на себе испытал, каково это – быть беременной!» – в сердцах подумала я.

И только секунду спустя поняла, что цыганская монетка выскользнула из пальцев в фонтан…

Я всегда любила спать на животе.

Когда животик начал расти, спать на нём стало неудобно. Подушка для беременных мне только мешала, я не могла уснуть, лёжа на ней. Так что приходилось во сне перекатываться то с бока на бок, то на спину.

Но сегодня впервые за несколько месяцев я спала на животе и блаженствовала…

Какой кайф!

Я уже почти проснулась, лениво подумав: наверняка мне просто снится, что я сплю на животе. Но какой же, чёрт побери, приятный сон!..

Я потянулась всем телом, чувствуя необыкновенную лёгкость. Рано обрадовалась. Дискомфорт всё-таки был. Создавалось впечатление, что я спала на чём-то твёрдом. Наверное, я просто уснула с пультом от телевизора. И именно он сейчас лежит подо мной, причиняя неудобства.

Я села на кровати и потянулась. Осмотрела комнату одним глазом, второй ещё никак не хотел открываться. Босса в комнате не было. Наверняка он уже охраняет ванную комнату. Интересно, ему полегчало? Может, дать ему таблеточку?

Я-то вооружена на все случаи жизни, а он, бедолага, мучается. Конечно, он за дело мучается, но всё равно жаль мужика. Отощает ещё больше, а и без тогосухой и жилистый, поджарый, как гончая.

Так… Что-то не то. Почему я сплю на кровати у окна? Я засыпала на той кровати, что стояла ближе к двери… Неужели я стала лунатиком и начала ходить во сне?.. Вот только этого мне не хватало!..

Беременность и без того преподнесла мне очень много сюрпризов, о существовании которых я и не подозревала раньше. Становиться лунатиком на последних месяцах беременности мне очень не хотелось. Извинюсь перед начальником, что оккупировала его кровать – и дело с концом. Всё равно мы скоро перестанем с ним видеться. И позориться мне будет не перед кем.