Я и мой воображаемый недруг - страница 7

Как ни странно, но мне удалось отвлечься и уснуть. Утром мама разбудила, так как я по глупости ляпнула, что мне к первой паре. Даже отец спозаранку подскочил, чтоб подвезти меня. Теперь не отмажешься – надо или признаваться, или ехать с ним в квартиру – ведь учебники и одежда для института там. Я, наверное, очень хорошо выспалась, раз решилась на второй вариант.

К сожалению, папа даже не предложил составить мне компанию в переодевании и собирании учебников. Просто шлепнул чмоком в щечку на прощание и укатил по своим делам. Дверь все же оказалось запертой – то ли я вчера, выбегая, захлопнула, то ли очаровательный выдвигатель ящичков позаботился об этом сам. При дневном свете было не так страшно – я очень быстро схватила сумку, отметив, что телефон так и лежит на краю стола, еще быстрее переоделась и вылетела в подъезд, только там начав дышать. Лучше посижу лишних сорок минут в институте: мне не помешает дополнительное время, чтобы настроиться.

Настраивалась я на протяжении всего учебного дня, впервые в жизни пожалев, что сегодня у нас не восемь или хотя бы не шесть пар. Но все же какая-то внутренняя сила во мне за это время встрепенуться успела. Я даже возгордилась собой, когда почти уверенно открыла дверь и зашла в квартиру. Просто орден заслужила «За храбрость»! И именно самоуважение от того, что я все-таки не оказалась конченой трусихой, мне еще больше прибавляло смелости. Включила свет везде – это ничего. Ничего даже, что еще день. Не все же сразу. Вытерла со стола и пола вчерашний чай. Сцепила кулаки и зашла в комнату, подошла к столу. Я смелая! Я не какая-нибудь там… леди или фифа, падающая в обморок! Я – Мария Потапова, девчонка, которая с детства не давала спуска ни одному пацану во дворе! И если я просто спятила, то признаю это со всей присущей мне смелостью, а не стану прятаться от себя самой. Телефон не вибрировал и не издавал ни малейшего звука, отчего я почувствовала некоторое облегчение, когда положила его обратно на стол. Снова выкинуть его в окно я не решилась – во-первых, там еще полно народу, и кто-нибудь может начать скандально возмущаться, а во-вторых, я не была уверена, что он не вернется обратно – а это уже слишком пугающе.

Сварганила себе легкий ужин и уселась перед телевизором. Честно высмотрела целую комедию – правда, не смеялась, но зато и перестала постоянно озираться по сторонам. Возвела собственный боевой настрой в режим «максимум» и решилась: сегодня я с этим и разберусь. Если галлюцинаций больше не будет – отлично. Если они повторятся, то не стану убегать. Напевая под нос неуместную «На границе тучи ходят хмуро» я снова прошлась по всему помещению, чтобы на этот раз свет выключить. За окном стемнело – самое время для галлюцинаций. Для паранормальщины – тем более. И к столу во второй раз подошла уже куда уверенней. Мне даже не стоило брать телефон в руки, чтобы убедиться, что он не шумит. Но я это сделала – в очередной раз самой себе доказать, что могу.

– Ладно, – громко, уверенно и отчетливо произнесла я, обращаясь к сотовому. – Говори, что ты там хотел мне сказать? Давай еще раз поиграем в твои игры разума!

Телефон, к вящему облегчению, не ответил. Я даже усмехнулась.

– Ну же, давай покончим с этим здесь и сейчас! Я больше не убегу! – мне нужно было это произнести самой себе – поставить точку для собственного мозга, если он решится на очередные свистопляски.

– Правда?

Раздалось тихо, едва слышно, со спины. Я вскрикнула и подскочила на месте, оборачиваясь. В комнате была не кромешная тьма, и сквозь открытый проем я видела часть зала. Никого. Естественно, первым порывом было тут же сорваться с места, но я нашла в себе силы остановиться. Если снова сбегу, то это будет просто очередной бессмысленный круг – я не на это настраивалась. Только вот голос мой заметно поутих и дрожал:

– Д-да.

И он ответил почти сразу же – голосом, который я, конечно, не могла не узнать.

– Ты только не бойся, Маш. Я не причиню вреда, – темнота ответила теперь чуть громче.

Если это и подстава моего сознания, то оно явно мне хочет этим что-то сказать. Значит, нужно продолжать. Тем более, что пережив запредельный шок, волнение почему-то начало спадать – психика высвобождалась от излишка переживаний, абстрагировалась, успокаивалась.