Я клянусь тебе в вечной ненависти - страница 12

Арланд коротко кивнул, смиряясь с необходимостью. Следуя за лакеем по аккуратным мощеным дорожкам, пропахшим гиацинтами, он поднял глаза к ночному небу, где мерцали холодные осколки звезд. Насмешливо подмигивали из-за темных, едва различимых облаков, словно знали, как отчаянно он нуждался оказаться поскорее в темноте своей спальни, стряхнуть липкую паутину этого дня, успокоить мысли бокалом янтарного бренди.

Пригласить ее на танец было роковой ошибкой. Едва он увидел ее лицо, призраки прошлого накинулись на него подобно стае голодных волков. Всё, что было забыто, зарыто, похоронено в самом дальнем уголке памяти, внезапно воскресло, напрочь сметая все стены и бастионы, что он так старательно выстраивал все эти годы.

То же лицо, те же янтарные глаза и медовые локоны, но на оттенок темнее. Или его уже подводит память?

Нет, этот ангельский лик он прекрасно помнил. Сколько ночей он воссоздавал его до мельчайших подробностей, чтобы ненавидеть до красной пелены перед глазами. За ее холодную расчетливость и за свою непреодолимую к ней тягу.

Он переболел ею. И не горел желанием заразиться снова.

И тут ему на глаза попалась она!

Эта жестокая женщина в насмешку произвела на свет копию себя, чтобы мучить его даже после смерти…

Самым мудрым решением было держаться от юной Дюбар как можно дальше. Стереть из памяти эту встречу, до боли знакомый нежный образ, по которому тосковала его душа. Но это уже оказалось не в его силах.

Когда-то давно, поддавшись чувству вины, он внес имя дочери Эвелины в список воспитанниц Сен-Г рейс, оставив депозит для оплаты обучения. Он слышал, что малышка попала в приют при живых опекунах, и, дабы успокоить свою совесть, решил гарантировать ей шанс на одно из самых престижных для юной леди образований. Сделал, успокоился и забыл. И их встрече никогда не суждено было случиться, если бы ему не пришлось временно принять на себя обязанности лорда- попечителя.

И вот он уже кружил ее в танце, жадно изучая каждую черту девичьего лица, с мучительным удовольствием отмечая их поразительное сходство. И этот жест, когда она заправляла выбившийся локон, был до боли знакомым. И в то же время она была неуловимо другая. Но такая же губительно притягательная.

Лорд Ангэлер обреченно вздохнул. Боковая дверь, ведущая непосредственно в апартаменты директора, гостеприимно распахнулась перед ним.

Нужно поскорее переговорить с Марком и покинуть школу. И с самого утра озадачить себя делами, желательно на другом конце города, чтобы даже мысли не возникло мимоходом заглянуть сюда снова. Лишний раз пересекаться с копией Эвелины не хотелось. Вернее, хотелось, а потому не стоило. Не хватало еще уподобиться юным воздыхателям и постыдно глазеть из-за ограды на гуляющих по саду воспитанниц.

В уютной гостиной сидела супруга директора. Старость едва коснулась лучиками мелких морщинок красивого лица мадам Луизы. Родившаяся в семье некромонгов, мадам была на двадцать лет старше своего супруга, но, увидев их вместе, легко было предположить обратное.

Раскрытая книга лежала на ее коленях, но взгляд умных глаз рассеянно блуждал по комнате, выдавая нервное напряжение.

— Марк сейчас подойдет, милорд. — Мадам Хоуль беспокойно огляделась. — Желаете что-нибудь из напитков?

Арланд отрицательно качнул головой и прошел в кабинет. Был соблазн попросить бокал бренди, но напиваться он предпочел бы уже будучи у себя дома.

Через минуту в кабинет влетел директор Хоуль, плотно закрыл за собой дверь и устало опустился в кресло.

— Прошу прощения, милорд, но вы должны это узнать безотлагательно. В школе произошла страшная трагедия, — выпалил директор, вытерев высокий лоб платком. — Одна из официанток найдена мертвой.

В первую секунду некромонг решил, что ослышался. Но бледный вид директора красноречиво свидетельствовал, что дело скверно. Оставалось только выяснить, насколько скверно.

— Люди умирают, это неизбежно, — хладнокровно заметил он. — Плохо, когда это случается в нашей школе.

— Совсем плохо, когда это происходит насильственным образом, — глухо добавил Марк Хоуль, сжав кончиками пальцев поседевшие виски, словно его мучила сильнейшая головная боль.