– Ты вчера такая грустная была с этим бандитом, это же убийца какой-то, честно говоря, он так мучил тебя в танце, я видел. Мне так жалко было тебя, честно говоря.
– Что?! А он и есть убийца, он из Новороссийска.
– А ты чего с ним тут делаешь?
– ……………..
– Чего? А‑а‑а, ясно.
Она сегодня, наверное, очень долго была на солнце: ее зеленые глаза так горели, что казались пустыми. Все в них видно, даже бархатную шероховатость самого дна. И все равно даже из-под донышка идет свет, будто ее голова наполнена солнцем, его сиянием. Она моргнула, и я увидел в глазах тень от ресниц.
– Что? Я? Я Степной барон.
– …………….! – засмеялась она.
И я смеялся вместе с нею. Я казался трезвым сам себе. Надо же. Потом мы танцевали. Она была удивительно стройная и худенькая под своей большой джинсовой курткой. Маленькие твердые груди – как удивительное и приятное продолжение тела, а не что-то отдельное, двигающееся само по себе. И красивая, крепкая попка, как у многих курортных девушек, потому что часто плавают в сильной воде моря.
– А я думала, что ты голубой.
– Я?! Ты что? Почему?
– Игорь Петрович сказал, что ты п…
– Надо же… А знаешь, Вер, говорят, что п… всегда чувствуют других п…
– Да? А‑а. Хорошо, что он тебя не слышит.
– Вер, а что у тебя на майке написано?
– ……………..
– СЕНЕГАЛ. Удивительно: целая страна Сенегал на твоей груди умещается, и даже буква Е посередине растянулась… Вер, ты знаешь, они здесь все так ходят, будто у них два пистолета под мышкой… Ты, братан, походку сделай попроще!
Она закрыла мой рот ладошкой. Такая маленькая и крепкая. Удивительные у нее глаза: казалось, что они в темноте будут светить на ее лоб и щеки. Они были старше ее самой на сто лет, такая трогательная в них женская доброта и мудрость. Мы спешили говорить с ней, пока не было музыки, потому что потом ничего не слышно.
– Вер, у тебя глаза в темноте светятся?
– Нет.
– Вер, а ты знаешь, в Ялте даже у кошек теплые глаза.
– Здесь у всех солнечные глаза.
– Кроме вашего Игоря Петровича.
Конец ознакомительного фрагмента.