Я любовь напишу, чтобы ты ее стер - страница 6

— Здравствуйте, Ясмина, — как-то кисло улыбнулся он.

Года два назад он стал к ней обращаться на «вы», до этого говорил ей «ты». И тогда Ясмина решила, что он увидел в ней взрослую девушку.

— Здравствуйте, Эйнар, — радостно улыбнулась в ответ Ясмина. — Вы пришли за пирожными? Кого собираетесь угостить?

— Мою сестру, — раздался голос стоящего рядом с Дэвойром волерона.

Ясмина перевела на него удивленный взгляд. Это еще кто такой?

— Дэвойр, скорее же познакомь меня с очаровательной девушкой, — незнакомец ткнул в бок локтем Дэвойра, затем, улыбаясь, слегка поклонился Ясмине: — Я весь в нетерпении узнать, ваше имя, иннэ, уверен, оно такое же красивое, как и вы.

— Ясмина разреши тебе представить Легара Фолкета, регира Дома Северного ветра. Легар, это Ясмина Клартэ из Дома Огненного ветра, — поспешил познакомить их Дэвойр.

— Что? Фу, — брезгливо поморщился Легар Фолкет. — Какое разочарование! Такая прелестная малышка оказывается эт-дэми Амьера Клартэ.

— Не смейте! — вскрикнула Ясмина. — Я не эт-дэми!

— Легар! Прекрати! — почти одновременно с ней воскликнул Дэвойр.

— А кто же ты? — не обращая внимания на побледневшего приятеля, продолжил Фолкет. — То, что не волеронка, это точно, но и уже не человек. Так что ты — эт-дэми, и никак иначе.

— Ты… ты… да тебя… мой отец… — задохнулась от возмущения и обиды Ясмина.

Ее еще никто так не оскорблял. Да как этот белобрысый и какой-то безликий волерон посмел так разговаривать с ней!

Внезапно из-за Ясмины выступил ее слуга, до этого еще стоявший за порогом кондитерской. Он задвинул за себя возмущенно пыхтящую Ясмину, у которой уже катились по щекам крупные градины слез и грозно шагнул к волеронам. На крыльце стало совсем тесно.

— Все, все, Самдан, мы приносим свои извинения и уходим, — поднял в примиряющем жесте руки Дэвойр. Он знал на что способны люди Амьера Клартэ, да их сейчас просто раскатают в лепешку. — Он пьян и не ведает что творит.

— Ничего подобного, я не пьян, — возразил Фолкет.

Но Дэвойр грубо толкнул его прочь с крыльца, тот скатился по ступенькам, чудом не упав. Дэвойр, сбежав следом за ним, подхватил его под руку и потащил прочь, что-то гневно выговаривая ему на ухо. Фолкет попытался вырвать свою руку и оттолкнуть приятеля, но затем, видимо под влиянием его слов, затих и безропотно пошел рядом, пару раз оглянувшись на оставшихся на крыльце Ясмину и ее слугу.

— Пойдемте, иннэ Ясмина, мы и так привлекли ненужное внимание, — сказал слуга, забирая из рук девушки коробку. — Не переживайте, ему это просто так не сойдет с рук.

Ясмина растерянно огляделась — и, правда, у крыльца кондитерской собрались пять или шесть волеронов, тихо переговариваясь между собой.

Вытерев слезы ладошками, Ясмина гордо подняла голову и спустилась с крыльца, делая вид, что никого не видит и ничего не произошло оскорбительного для нее только что.

До дома оставалось совсем немного дойти. Идя впереди слуги, она кипела возмущением, подбирала слова, как расскажет отцу об этом дерзком и невоспитанном волероне. Да она даже его толком и не запомнила, черты лица ускользали от нее, когда она пыталась представить его, таким блеклым и бесцветным он ей показался. Волероны, окружающие ее — красивые, яркие, от некоторых глаз нельзя было отвести. Как, например, от Дэвойра, который был очень красивым, Ясмине иногда казалось, что ей больно на него смотреть, как на слепящее солнце. А этот… был не похож на других. Откуда он появился такой… наглый?

Молчать об этом происшествии она не станет, обязательно пожалуется отцу, и вся бесцеремонность и самоуверенность слетит с этого нахального типа, как только он попадется в руки ее отца!

Войдя в дом, она узнала, что отец еще не вернулся. Отдав матери коробку с пирожными и отмахнувшись от настойчивых вопросов, Ясмина поспешила к себе.

И только в своей комнате она поняла, что не давало вздохнуть глубже и жгло все это время, даже больше, чем оскорбления незнакомого наглеца — Дэвойр не заступился за нее.

Этот, как его там… Фолкет, если бы рядом с ней был кто-то из ее братьев, сразу же после своих слов получил бы удар кулаком в лицо, и на коленях бы потом вымаливал прощение у нее. В этом она была уверена. Даже младший, которому всего пять лет, кинулся бы в драку, защищая честь и достоинство сестры. А Дэвойр… он не заставил своего приятеля хотя бы попросить прощения и даже оправдал его тем, что тот пьян и предпочел сбежать вместе с ним. Испугался? Решил, что она не достойна того, чтобы встать на ее защиту? Хотя… вроде бы он сказал какие-то слова извинения за своего приятеля.