Я – Менгск - страница 19

– Но в этом-то и разница, – сказал Арктур. – Это уже война.

Ангус покачал головой.

– Не совсем так. В конце концов, цель войны не в том, – или, по крайней мере, не должна быть в том, – чтобы убить всех до единого в армии противника. Однако при уничтожении достаточного количества живой силы их лидеры начинают больше бояться продолжения войны, чем капитуляции.

– Тогда, исходя из твоих рассуждений, любые военные действия попадают под определение террористического акта, – принуждение через устрашение с применением насилия.

– Именно, – подытожил Ангус, довольный тем, что добился своего.

– Но ты же не собираешься убивать людей? – уточнил Арктур.

– На войне люди умирают. Это печально, но неизбежно, – ответил Ангус. – Я бы хотел, чтобы все было иначе, но Конфедерация принесла войну с собой. Однако в отличие от них мы не будем причинять вреда мирному населению. Нашими целями будут только военные объекты.

– И все равно это неправильно, – сказал Арктур. – Все равно будут умирать люди, и убивать их будешь ты.

Ангус откинулся на спинку стула. Его лицо выражало разочарование.

– Я думал, что ты достаточно взрослый, чтобы понять необходимость таких действий. Вижу, что был неправ. Ты все еще ребенок и думаешь, как ребенок. Ты еще не способен увидеть реальный мир за пределами своего эгоистичного внутреннего мирка.

Слова отца уязвили Арктура до глубины души, и он вспыхнул от обиды. Юноша резко поднялся и направился к двери.

– Ангус… – прошипел Айлин Пастер.

– Сын! – рявкнул Ангус. – Ты никогда и нигде не должен упоминать об этом разговоре! Ты понял? Никогда!

– Я понял! – огрызнулся Арктур.

Солнечный свет пробивался сквозь деревья и бликами отражался от наземных машин, несущихся по дороге в Стирлинг. Машин было шесть. В одной находилась семья Менгск, в другой – Айлин Пастер с дочерью, в остальных четырех ехали вооруженные люди.

Это были «Терра-Кугуары» пятьдесят восьмого года. Старая модель наземных машин, любимая многими сенаторами Корхала за тяжелое армированное шасси и толстое бронепокрытие – особенности, сорвавшие не одно покушение.

На двух машинах стояли станковые «Каратели». С большой скоростью кортеж мчался по широкой дороге. Три ховербайка «Стервятник», выдерживая дистанцию в полкилометра, вели наблюдение за редким движением транспорта на пути следования.

Этим утром движение было незначительным. Тем не менее Эктон Фелд решил не рисковать. Он приказал охране сперва стрелять, а уж после задавать вопросы, если после гранатометного залпа «Стервятников» кто-нибудь выживет. Конфедераты уже пытались убить Ангуса Менгска, и Фелд ни секунды не сомневался, что они попробуют снова.

Арктур любовался мелькающим за окнами пейзажем. Пышная зелень смешивалась с роскошной желтизной осенних тонов, как на картине, размытой дождем. Летняя усадьба семьи Менгск находилась в шестидесяти километрах к югу от Стирлинга. Сельская местность по пути к городу считалась одной из самых зеленых и пышных на Корхале, хотя с каждым годом эта красота сокращалась, ибо городской промышленный сектор расширялся все больше и больше.

Отец выбрал это место по причине того, что оно достаточно удалено от Стирлинга, и сюда можно сбежать от беспрестанной суеты Сената и бизнеса, но в то же время относительно близко, чтобы всегда быть в курсе событий.

По мере приближения к академии, настроение Арктура ухудшалось с каждым оставленным позади километром. Отец сидел напротив с каменным лицом, улыбаясь каждый раз, когда мама смотрела на него. Дороти устроилась сзади рядом с Арктуром, встав коленями на сиденье. Крепко обнимая Понтия, девочка смотрела в поляризованное бронированное окно наземной машины.

Посмотрев на лицо сестры, озаряемое беспечной радостью, Арктур улыбнулся. Ему захотелось вернуться в те времена, когда жизнь была намного проще. Дороти волновал только Понтий, конфеты и наличие рядом папы. Пока ей не нужно следить за тем, чтобы не разочаровать кого-либо, или играть роль того, кем она не хочет быть.

Что бы она ни делала, Ангус души в ней не чаял, и это раздражало Арктура. Впрочем, раздражение быстро уходило, так как он понимал, что глупо ревновать к четырехлетнему ребенку.