Я, Минос, царь Крита - страница 25
Пандион всегда держал себя в руках. Не прошло и часа, как он принялся прививать мне понятие о верности, благодарности и приличиях, говорил о благоразумии, о добром и злом в человеке.
Когда я одновременно заставал Ритсоса и Пандиона, сразу же завязывались замечательные беседы. Они начинали рассуждать о Крите, а я часто оставался всего лишь восторженным слушателем.
Как-то Ритсос с гордостью заметил, что его царь настолько могуч, что его флот способен одержать победу над любым врагом.
— Но ведь и у нас немало кораблей, Пандион, не так ли? — спросил я.
Гордость заставила Ритсоса забыть про учтивость, и он перебил учителя:
— На побережье к северу от Кносса находятся три важных порта: Сития, Закрое, Иерапетра. В Ханье, а также в Ритимоне есть верфи.
— Как выглядят ваши корабли? — спросил я.
— У наших кораблей высокая носовая часть, в движение их приводят гребцы, но они оснащены и парусами. Эти суда доставляют в Египет кедры, а оттуда везут товары в порты твоей страны. Из рудников Кипра они доставляют медь, а в финикийских портах Угарит, Арвад и Библ меняют вино, оливки, керамику и кожу. Наше вино, да и оливковое масло, любят повсюду, их везут в прекрасных кувшинах. Близ южного побережья моей страны воздвигнут дворец Феста. Он торгует с Египтом, а Кносс на восточном побережье ведёт торговлю преимущественно с вами. Нас кормит море, — сказал он тихо. — Во дворце Кносса есть фреска, на которой изображён дельфин. Многие амфоры расписаны изображением каракатицы, которая считается лакомством.
— А у вас растут бананы? — спросил я по наивности.
— Да, царевич, но они очень малы, хотя очень сладки. У нас растут и яблоки, и гранаты, и фиги. В некоторых областях снимают урожаи миндаля, фисташек, груш, айвы, каштанов и даже сладкой чёрной смородины.
Мы подошли к моей комнате, и я пригласил обоих войти со мной. Айза тут же принесла нам фрукты и поджаристые лепёшки из ячменя.
Критянин, будучи рабом, подождал, пока я немного подкрепился, и с благодарностью взял медовую коврижку.
Мимо прошёл Кадмос, тоже критянин. Я окликнул его и познакомил с Ритсосом, но Кадмос окинул того критическим взглядом.
— Ты критянин? — неприязненно спросил он.
Ритсос утвердительно кивнул.
— Какого цвета колонны в Кноссе? — скептически поинтересовался он.
— Красного.
— С каким оттенком?
— Поскольку дворец — священное место, значит, священны и его колонны. В дни религиозных праздников их мажут кровью жертвенных животных. Так что они имеют кроваво-красный цвет.
— Что означает у нас двойной топорик?
— Это лабрис — символ божественности, — коротко отозвался Ритсос.
— А что такое пифос? — не унимался Кадмос.
— Большой сосуд для запасов. В Кноссе, Фесте, Закросе и какие там ещё есть дворцы, они стоят длинными рядами в кладовых, однако без них не обойтись и ни одному крестьянину: он хранит в них воду, вино, масло и зерно.
— Кем ты был, прежде чем сделался рабом?
Учителем, сам занимался живописью и преподавал критское искусство во дворце Закроса.
— Что оно собой представляет? — уже немного смягчившись, спросил Кадмос.
— Художественный стиль Крита, а именно в нём я вижу своё призвание, — ответил Ритсос, — требует наличия матового фона, на котором коричневой и красно-бурой красками изображают дельфинов, рыб, морские раковины и каракатиц с расправленными щупальцами. Свободное пространство фона мы заполняем изображениями морской травы, кораллов и обломков скал. Когда мы рисуем прыгающую косулю или крадущуюся кошку, то запечатлеваем их непосредственно в движении. Точно так же мы изображаем и человека, танцует ли он или прыгает через быка, участвует в кулачном бою или поклоняется божеству. На многих картинах можно заметить, что дворцовые дамы не носят головных уборов, а предпочитают искусно сделанные причёски. Чаще всего они перевязывают свои длинные распущенные волосы лентой или заплетают их в косу, которая свободно спускается вдоль спины.
— Да, а во время религиозных торжеств все они надевают праздничные одежды, — заметил Кадмос.
Ритсос удивлённо поднял глаза.