Я — миссионер - страница 17

Выбившийся из сил Казираги, для которого дорога оказалась слишком трудной, простонал:

— Тяжело… не могу больше…

Отец Анхель только ухмыльнулся:

— Плохой из вас путешественник! Вы ведь рождены «для высоких целей». Не так ли? Так что жаловаться не следует.

Среди камней росли колючки, бодяга, можжевельник. Мулы скользили и спотыкались. Мелкие камешки катились у них из-под ног. Оставаться в седлах стало опасным. Монахи слезли с мулов и вели их за поводья. Они не успели засветло добраться до постоялого двора, пришлось ночевать в палатках, под вой ветра.

Какое-то время тропа шла вдоль Кордильер, по направлению к экватору, но вскоре опять повернула в горы. В один из вечеров со стороны далеких джунглей показалась черная туча. Красное солнце, коснувшись края тучи, рассыпалось на тысячи длинных лучей. Подул холодный ветер.

Отец Анхель, наблюдая за быстро приближающейся тучей, забеспокоился о ночлеге. Он долго выбирал место и наконец остановился между двумя скалами. Скалы загораживали от ветра. Правда, справа синели глыбы льда и нельзя было понять: движутся они или нет. Но лучшего места для привала подыскать не удалось, и отец Анхель приказал готовиться к ночлегу.

Ветер становился все резче и холодней. Словно белые мухи закружились в воздухе снежинки. Тут уж путешественники не на шутку перепугались. Мулов завели в укрытие и накрыли попонами. А сами быстро поставили палатки и залезли в них. Ветер все усиливался. Иногда он так завывал, что в палатках трудно было разговаривать. Темнело. В небе сверкала молния, раздавались оглушительные раскаты грома. Молодым монахам стало жутко, и они тихо молились за спасение своих душ.

Всю ночь гроза бушевала в Кордильерах. Порывистый ветер приподнимал края палаток и задувал в них снег. В палатках стало невыносимо холодно, и монахи, ежась, молились: «Боже, спаси нас!»

Под утро гроза стихла, и людям удалось немного поспать. А когда они вышли из палаток, то оказалось, что горы и их склоны покрыты толстым слоем снега. Дороги совершенно не было видно, а над головами грозно нависла глыба льда. В утреннем солнце она блестела, как хрусталь, а десятиметровые сосульки казались освещенными прожекторами сталактитами. Каждая минута промедления грозила смертельной опасностью. Отец Анхель тихим, но властным голосом приказал собираться в дорогу.

Палатки были быстро собраны, мулы навьючены. Караван медленно и осторожно двинулся вперед. Солнце уже начало припекать. Когда путешественники отдалились от стоянки метров на двести, ледяная глыба обломилась и с оглушающим грохотом свалилась на то место, где был лагерь.

— Господи! — ахнули путешественники.

Вскоре они подошли к другому обвалу. Отец Анхель остановился: из-под обломков льда торчали ноги мужчины в кожаных штанах. Поблизости бродила пара лошадей.

— Бог их наказал! — качая головой, сказал отец Анхель. — Поймайте лошадей.

Снежный покров понемногу таял, и вода стекала меж скал быстрыми ручейками. Встречая на своем пути препятствия, они как бы останавливались, потом подпрыгивали вверх, превращаясь в фонтанчики. Гора, казалось, цвела водяными брызгами.

Оттаявшая тропа была скользкой. Мулы шли очень медленно. Монахи обратили внимание, что вдоль дороги стали попадаться небольшие холмики из камней с крестом наверху. Они сразу догадались, что это могилы путешественников, погибших на перевале.

В полдень караван повернул на восток, вдали показались зеленые заросли джунглей. Начался долгий и трудный спуск.

Торная дорога постепенно превратилась в лесную тропу. Чем дальше двигались по ней путники, тем лес становился выше. Появились пальмы, цекротеи и другие тропические деревья. Все было переплетено лианами. Начались настоящие джунгли. Местами приходилось прокладывать себе дорогу с помощью мачете. Ко всем тяготам путешествия прибавилась еще одна: тучи мошек появлялись под вечер и буквально облепляли людей и животных.

По совету отца Анхеля юноши прикрыли лица сетками, на руки надели перчатки, а рукава и брючины перевязали лианами, чтобы насекомые не проникали под одежду.

Однажды дорога вывела путников к глубокому ущелью, на дне которого пенилась, шумела и рокотала извилистая река.