Я не брошу тебя - страница 30

Хайдег осторожно вдохнул едкий ветер, посмотрел в тучи.

— Первый дождь будет дней через пять. Может быть, раньше. Надо успеть дойти до тех скал у реки. Мы хорошо помним схему? Гуммо, выведи, посмотри — если, конечно, сумеешь... Там есть пещеры. Иначе лучше остаться здесь и ждать, пока он нас не прикончит. Меньше мучений.

Камбетэ вдохнул, закашлялся.

— Осторожней, идиот, — отозвался Гуммо. — Не дыши глубоко.

— У нас там такого не было, — Камбетэ покачал головой.

— Мы сейчас на километр выше, придурок, — Гуммо указал на тучи. — Если Хайде не гонит, то лучше правда ложиться и помирать.

— Мажешь рожу и двигаем дальше, — хмыкнул Хайдег. — Резко и глубоко не дышать. Если сами не догадались.

— А если бежать?

— От кого, Кам?

— Ну...

— Паника, — гоготнул Гуммо, намазывая лицо гелем.

— Помолчи, урод, — Камбетэ ткнул Гуммо разрядником. — Скажи спасибо — жив остался, рожу намазывает.

— Молчать, — Хайдег ткнул Камбетэ прикладом в спину. — Вперед, и глазеть в оба.

Тучи сгущались. Ветер нес тяжелые клубья, которые, казалось, тяжелели с каждой минутой, стелились все ниже, давили, душили, отбирали последний воздух. Надвинулся полумрак, как будто наступали сумерки. Расстояния искажались; скала впереди растворялась в свинцово-фиолетовой мгле и казалось то далекой, у самого горизонта, то близкой, в пяти минутах ходьбы.

Саванна поднималась все выше, дышать становилось все тяжелее, идти все труднее — осколки валунов под ногами рассыпа́лись в труху, крошащийся гравий сбивал шаг. Чахлые скорченные деревца кончились, трава также сходила на нет. Буроватая почва, теряя растительность, голой отлогой плоскостью стремилась вперед; впереди мрачной стеной вырастал бастион серо-фиолетовых скал — теперь было ясно, что он уже близко, что скоро он преградит дорогу, что пора, наконец, поворачивать и идти вдоль основания на восток.

Было тихо и цепеняще спокойно. Ветер мягко скользил по крошеву камня. Нигде не было видно никакого движения. Наверху под толщей привычно желтых, сиреневатых туч застыли черные точки.

— Стоять! — вдруг приказал Хайдег и замер.

Гуммо и Хайдег остановились и обернулись.

— Что?

— Гуммо, не видишь? — Хайдег уставил на Гуммо панель стереомата. — Не видишь, что ли? Ослеп?

Гуммо нерешительно огляделся.

— Да вижу, заткнись! Желтое, сука, и рядом совсем, сто одиннадцать метров! Как это так?!

— А что должно быть? — растерялся Камбетэ, озираясь почти в панике. — Где?

— Красное, сука! — заорал Гуммо и закашлялся. — Но где оно, сука?! И что?! Просто кружок!

— Не стрелять! — крикнул Хайдег. — Не стрелять!

— Да что за...

Гуммо не договорил. Над ним возникла черная тень. Камбетэ задрал голову и остолбенел. Гуммо завертел головой, выронил карабин и стал подниматься в воздух. Камбетэ закричал, закашлялся, вскинул разрядник.

— Не стрелять! — заорал Хайдег, бросаясь на землю, в каменную труху.

Раздался глухой хлопок. Волна белесо-желтого пламени пронеслась по камням. Ветер снес горячую вонь; снова стало прохладно; вернулась обычная тишина.

— Я же сказал — не стрелять!

Хайдег поднялся. Камбетэ и Гуммо лежали ничком в центре черного круга. Хайдег подошел к Гуммо, ткнул в бок ботинком. Гуммо застонал и зашевелился. Хайдег ткнул Камбетэ; тот также застонал и зашевелился, поднялся на четвереньки, задрал изгаженное черно-серым лицо.

— Глаза целы?

— Да-а-а... Что это было?.. Хайде...

— Я же сказал — не стрелять, — повторил Хайдег.

— Что это было? — промычал Гуммо, тоже поднимаясь на четвереньки.

— Сейчас будет еще. Быстро на ноги и вперед.

Гуммо встал на колени, вцепился черными пальцами в стереомат. Хайдег вздернул Гуммо и Камбетэ на ноги, толкнул в спину. Они, едва держась на ногах, побежали.

— Я не понимаю, почему тебе так везет, — крикнул Хайдег Гуммо в спину. — Но долго так продолжаться не будет. Поэтому отсоедини систему и отдай стереомат Каму. Хотя бы железо останется.

— Что это было, Хайде?.. Вот! — Гуммо остановился и подскочил. — Опять красное!.. Сука!..

— Где?! — заорал Камбетэ и закашлялся снова.

— Не стрелять!

— Да что за дьявол! — заорал Гуммо и замотал головой, сверкая во все стороны стереоматом. — Что это, сука?! Что за сука такая?!