Я не брошу тебя - страница 62

Леро отцепила самый знакомый клапан на ранце — вытащила плитку пайкового шоколада.

— Кламмат, я возьму кусочек, ладно? Маленький... А потом ты очнешься, съедим еще по кусочку, вместе. Попробуй только не съесть! Не любит он шоколад. Вот тебя надо еще воспитывать, все-таки...

Леро вытерла слезы, поднялась, посмотрела наверх — здесь не подняться. Обошла палец гребня, закарабкалась там, где они вчера (или когда там?) спустились. Поднявшись, выпрямилась во весь рост — закашлялась.

Ветер, холодный и хлесткий, принес с востока знакомую едкую вонь. Леро всмотрелась в мутную перспективу. На востоке, пока еще над горизонтом, небо пересекала тяжелая желтовато-сажевая полоса — она раскинулась с севера, через весь мир, на юг, над бесконечной чередой скалистых холмов, за которой, как говорил Кламмат, заканчивались предгорья, начинались джунгли и с ними, чуть дальше, болота низин. Леро показалось, что под полосой полыхают прозрачные аметистовые огоньки (молнии?), но расстояние пока было очень большое, а воздух — по-странному непрозрачен. Леро осторожно вздохнула еще раз — и еще раз закашлялась.

— Мамочка, — прошептала Леро. — Это что, и есть кислота? Она точно придет раньше, чем через сутки...

Она посмотрела вниз, на Кламмата, лежащего у подножия гребня.

— Надо ведь что-то делать... Тогда...

Она оглядела равнину, бесконечную сеть рассыпанных глыб. Ей показалось, что в одном месте продолговатые «лепестки» образуют некое подобие шалаша, в котором можно укрыться. Леро бросилась вниз и, увязая в черном песке, побежала, чтобы осмотреть находку. Основания каменных плит заросли таким же черным кустарником, от которого рассыпа́лись колючие ветки, соря черной треугольной листвой. Леро, не разбирая дороги и не обращая внимания на очередные уколы, быстро нашла своеобразный цветок, сложенный лепестками камней, но осмотрев вблизи, убедилась, что укрыться под ним не получится.

Она побежала назад, снова взобралась на гребень, снова стала осматривать местность. Ей показалось, что полоса желтовато-сажевых туч распухла, стала ближе, надвинулась. Успокаивая себя, что это лишь кажется, в таком воздухе на таком расстоянии, Леро обернулась на запад и стала смотреть, в отчаянии, — нельзя ли где-нибудь спрятаться там. Но там не было ничего и быть не могло — впадины, которые превратятся в огромные кислотные лужи; гребни, с которых в эти лужи хлынет поток.

Ветер приходил с востока порывами; характерная вонь с каждым разом ощущалась все жестче. Дышалось пока терпимо (если не дышать глубоко), совсем не так, как под небом на кряже, когда каждый вдох отдавал болью в груди, животе, голове. Но что будет уже через пару часов? А к вечеру? Леро подумала, что «к вечеру», наверно, не будет уже ничего. Полоса туч вырастала; глупо пытаться себя убедить, что ей это «кажется».

— Спокойно, дура, — голос дрожал.

Леро еще раз внимательно оглядела группы камней. Вон там, метрах в двухстах дальше, похоже, есть еще вариант... Леро, снова сбивая пальцы, бросилась вниз. У подножия рухнула на колени, вскочила.

— Все ногти переломала, — заплакала Леро, оглядев кровь на ногах. — Что за дура такая... — она нагнулась, потрогала сколотые края. — Обрезать ведь нечем...

Она подбежала к Кламмату, внимательно осмотрела его, чтобы все было в порядке, побежала искать камни. Побежала и заблудилась; долго бегала между черными «лепестками», пытаясь сопоставить расположение групп с картинкой, которую видела с гребня. Драгоценное время текло. Наконец Леро нашла нужные камни. Здесь было, похоже, как надо — почти плоские плиты камней склонились друг к другу в неком подобии домика; одна словно подпирает другую — край верхней выдается метра на два, образуя навес-козырек; щель между плитами, таким образом, была нестрашна.

И вроде как надежная крыша, и достаточная ширина плит — но ведь всегда найдется такое, что все испортит. Как раз перед удачными плитами равнина начинала спускаться. Леро уже поняла, что это будет не просто кислотный дождь. Это будет кислотный ливень, ливень как из ведра — с кислотой. Дышать становилось трудней уже здесь, внизу.