Я не помню, как провел лето - страница 25

Аука смотрела на господина младшего советника приоткрыв рот, а в глазах у нее мелькало что-то, что я бы назвал разочарованием. И мне кажется, я ее понимаю: вот так вдруг услышать, что ты всю жизнь прожил… ну, пусть не на помойке или свалке, но где-то в том районе. Обидно. Так, надо Аучку как-то отвлечь…

— Господин младший советник! — нарочито громко произнес я таким специальным "солдафонским" туповатым голосом, — Так эта, получается, что вот эти вот концентраторы, — я не преминул потыкать пальцем в сторону концентратора, от которого мы стояли в пяти шагах, а то вдруг кто не заметит. — Вот эти самые концентраторы они у Древних Предтечей типа угольных шахт были, что ли?

Краем глаза я следил за Аукой и с удовлетворением заметил, что девчонка встрепенулась.

— Хм! — кривовато ухмыльнулся начальник, — Не совсем так. Концентраторы — это скорее такие автоматические кирки… э-э… проходческие комбайны, а "угольные шахты" — это сами наши домены и есть. Вот как-то так.

Такого ответа я не ожидал. Как и Аука. Она даже опять рот приоткрыла. Я хотел было пошутить, мол, закрой, а то ворона влетит. И накаркал. Внезапно послышался негромкий хлопок и в землю, аккурат между нами, что-то ударило. И взорвалось шумом и светом. Я почему-то не ослеп и не оглох сразу, а потому успел заметить, как тряпичными куклами падают Аука и господин начальник. "Наверное, мне тоже надо? — подумалось вдруг, — Для маскировки." Я расслабил тело и кулем вальнулся рядом.

Между прочим, это весьма непросто: расслабить тело и вальнуться кулем или тряпичной куклой. Хорошо и естественно такое получается только у маленьких детей и в умат пьяных организмов любого возраста. Ну, еще актеры некоторые могут. После долгой тренировки. Однако мне отчего-то не пришлось особо напрягать лицедейские таланты. Пусть и слабее, но грохот и вспышка на меня все же подействовали. Свое тело я ощущал как отсиженную ногу: вроде бы моя, но и чуть-чуть чужая. Да и наступать боязно — того и гляди подломится в любой момент. Хуже дело обстояло с головой. Ну, как хуже? Неоднозначнее. Да, шоковая граната (или что там нам подкинули?) не отправила меня в рауш, как господина начальника с Аукой, но воздействие на сознание оказала. Да еще какое!

Несмотря на долгую медитацию у реки, сон в недрах обалденной перины, кучу событий и впечатлений, некоторая часть моих воспоминаний была словно убрана в нишу. И занавеска задернута. Причем, где эта ниша и как занавеску откинуть — я совершенно без понятия. Темно в чертогах разума моего, ага.

И вдруг: БЭМЦ!

Свет включили.

Сразу все видно, все доступно и понятно. Ясность — кристальная. Все воспоминания моей жизни — только руку протяни.

Эх, мне б в таком состоянии ЕГЭ сдавать!

Но сейчас оно как-то не ко времени. Некогда мне сейчас. И беспокоиться о том, что уйдет это состояние — тоже не ко времени. Тут вопрос выживания на повестке дня, как любит говорить отец, собираясь готовить ужин.

Неподалеку послышался негромкий шорох камней. Словно кто-то осторожно спускался с каменной осыпи, которая, как мне помнится, метрах в двадцати от концентратора. Нет, не один спускается — двое. Подошли, остановились над нами. Еле сдержался, чтобы не приоткрыть глаза и не посмотреть. Рано. Ждать надо.

— И что это было? — злым голосом спросил один из подошедших другого.

— Это то? Это был махонький кристаллик из Болота. Чутка доработанный мною с брательником. Не без того, ага, — самодовольным тоном ответил второй, — Само то, что надо, особенно для проводников! Бах! И пишите письма.

Автоматом отметил, что и голос у второго погрубее, и интонации глумливые, и сама речь такая… гоповатая.

— Ты совсем идиот? — прошипел первый, — А если бы я за гребнем не спрятался?

— Дык я ж сказал тебе сховаться. И глаза ушами прикрыть, штоб не пострадать за компанию. Давай, делай, что надо, а я пока огляжусь. Вдруг у них тут чего ценного.

Я почувствовал, как чьи-то руки грубо ворочают мою тушку и охлопывают карманы.

— Эй, ты там поосторожней! — буркнул первый, — Еще очнутся.

— Не, фирма гарантирует. До утра с ними что хошь делай — не очухаются. Пустой пацанчик, — меня оставили в покое, — Опа! Девка! Я сразу-то не понял, а как пощупал — девка. Жопастенькая! Хвостатая, правда, но мы его в сторонку…