Я останусь - страница 27

Услышав мое пожелание касательно прически, мастер долго пытается меня отговорить – жаль срезать такие роскошные кудри. Но я не сдаюсь и уже через час на моей голове красуется стильная стрижка с небрежно торчащими ультракороткими прядями и длинной челкой, выкрашенными в белый. Черным остается лишь выстриженный под «ежик» затылок. Взъерошив пальцами короткие волосы, улыбаюсь собственному отражению, совершенно не слушая ахи-охи парикмахера.

Так вот, мой дорогой соседушка, ты никогда не узнаешь обо мне, потому что той Маруси, что плавилась в твоих объятиях, — больше нет. Зато есть я, Мария Корф, которую ты никогда не встречал.

Родители шокированы, увидев на пороге родную дочь, совершенно на себя не похожую, да еще и почти ночью. С тех пор, как папа купил квартиру, я редко оставалась ночевать в родительском доме. И то, как правило, после долгих маминых уговоров или веского папиного слова. Против папы не попрешь – это факт. А тут сама явилась, да еще такая…необычная.

Но мама быстро оценивает ситуацию и признает, что новая прическа мне очень идет, как и цвет волос. Делает ярче, заметнее и бесшабашнее. Последнее ей говорить не стоило, потому как и без того прифигевший папа исчезает из кухни, где мы расположились, а возврашщается уже с бокалом коньяка.

— И каковы причины таких кардинальных перемен? — осушив бокал, все-таки спрашивает отец.

— Взрослею, папочка, взрослею.

— Взрослеешь, значит, — он задумчиво чешет затылок. — Взрослеть – это хорошо. Но раз уж пошла такая пьянка – огласи-ка весь список, пожалуйста.

Мама фыркает, а я успокаиваю родителя, попутно варя себе кофе.

— Папочка, не боись. Кроме татухи ничего кардинального больше не планируется.

Папа кивает, улыбнувшись.

— Ну татухами нас не испугаешь, да, Печенька? — и озорно подмигивает маме. Та смеется, прижимаясь к отцовскому боку. Улыбаюсь, глядя на их идиллию. А у самой внутри воет боль. Глухо. Безнадежно.

— И еще, — подхватываю турку, выливаю в чашку смолянистый напиток, сажусь напротив счастливых родителей, — ты предлагал мне поработать у тебя, в немецком офисе.

Отец изгибает бровь и ждет продолжения.

— Так вот, если все в силе – я не против.

— А как же твое занятие аэрографией? Ученики? — это уже мама, встревоженная моими словами.

Дергаю плечом.

— Говорю же – взрослею.

Да только моего проницательного отца так легко не проведешь. Он молчит долго, накручивая на палец локон маминых волос.

— Я позвоню деду, пусть встретит, — наконец, разбивает тишину отцовский голос. — Погостишь у него, он будет рад. Присмотришься. Глядишь, сыщешь себе занятие поинтересней душного офиса и скучных сделок.

Я смотрю во все глаза и не узнаю своего отца. Он так долго и так яро прочил меня в преемницы, ненароком вводил в курс дел Ювелирного дома, а тут вдруг такое неожиданное предложение. Я уже было рот раскрыла, чтобы спросить, с какого перепугу такие перемены, но спотыкаюсь о стальной взгляд, такой пронзительный и все понимающий, что вовремя прикусываю язык и лишь молча киваю.

Улетаю я первым утренним рейсом.

Часть вторая. Пять месяцев спустя

Глава 1.

1. Июнь.

Она стояла на подоконнике. В распахнутом окне бесновался ветер, трепал ее длинные темные волосы. Белое платье липло к ее телу, рвалось с треском. Створки окна стучали о стены, звенели стекла. А она смотрела в вывернутое наизнанку небо. То прорывалось дождем и безумными всполохами молний.

Игорь замер в пороге, боясь сделать лишнее движение. Он знал, что ее нельзя пугать, иначе сорвется.

— Маша, — тихо позвал он, но раскат грома украл его голос, эхом прокатился по темной комнате, будто смеясь. Игорь поежился и все-таки сделал шаг. К ней. Еще два и он снимет ее оттуда, а уже тогда вытрясет всю дурь. А хотелось сразу сдернуть ее с окна, но он останавливал себя, сжимая кулаки до хруста в пальцах. И злость взяла под ручку страх, холодным потом скатывающийся по спине. И кривые молнии вспороли ночь. — Маша, — уже громче.

Она запрокинула голову, подставляя лицо дождю.

— Зачем ты вернулся? — а голос хрустел, что осколки под ногами. — Уходи, ты уже все сказал. Ты мне не нужен.

— Хорошо, — согласился Игорь. — Я уйду, но сперва ты спустишься оттуда, ладно? Давай, — и шагнул снова, протягивая руку.