Я пойду одна - страница 5

«Конечно, ты меня многому научил, – думала Зан. – Вот только парень с таким отвратительным характером, как у тебя, – не тот человек, которого мне хотелось бы постоянно видеть рядом. Не говоря уж о том, что ты еще и делал попытки определенного рода».

Тут Зан закрыла глаза, не желая вспоминать тот неприятнейший обеденный перерыв в офисе Бартли.

Она взяла чашку с кофе, отправилась в ванную комнату, поставила посуду на туалетный столик и открыла душ. Горячая вода слегка сняла напряжение с ее мышц. Зан вылила на волосы немного шампуня, крепко помассировала кожу головы кончиками пальцев и саркастически подумала, что вот вам и еще один фокус для снятия стресса. На самом деле для нее существовал только один способ избавиться от этой перегрузки.

«Только не ходи туда снова», – предостерегла себя она.

Как следует вытершись, Зан включила сушилку для волос, потом накинула на себя халат, наложила тушь на ресницы и блеск на губы. Другой косметикой она не пользовалась.

«У Мэтью глаза Теда, – думала она. – Того же великолепного темно-карего цвета. Я постоянно пела ему ту песенку: «Прекрасные карие глаза». Волосы у сына были такими светлыми… но уже начинали понемногу набирать красноватые тона. Интересно, станут ли они такими же ярко-рыжими, какие были у меня в детстве? Я их просто ненавидела и все время говорила маме, что выгляжу совсем как «Энни из Зеленых крыш»[1], тощая как палка, с ужасными морковными лохмами. Но у Мэтью такие волосы были бы просто восхитительны».

Зан росла, и мать нередко обращала внимание дочери на то, как наливается соками ее тело, а волосы темнеют, приобретая теплый, богатый осенний тон. Мама часто шутливо называла ее «Энни из Зеленых крыш». Но это было еще одно из тех воспоминаний, на которых в этот день не стоило сосредотачиваться.

Тед настоял на том, чтобы они сегодня поужинали вместе, только вдвоем.

– Мелисса все поймет, – сказал он, когда позвонил Зан. – Я хочу вспомнить нашего мальчика с тем единственным человеком, который понимает, что я чувствую в день его рождения. Пожалуйста, Зан!

Они договорились встретиться во «Временах года» в половине восьмого.

«Когда живешь в районе Баттери-Парк, то главная проблема – это автомобильное движение к центру и из него, – думала Зан. – Мне не хочется возвращаться домой, чтобы переодеваться, и не хочется тащить с собой в офис кучу вещей. Так что лучше сразу надеть черный костюм с меховым воротником. Он вполне годится для вечера».

Пятнадцать минут спустя она уже вышла на улицу – высокая стройная женщина тридцати двух лет, с темно-рыжими волосами, падающими на спину, одетая в черный костюм с меховым воротником, в темных очках, с дизайнерской сумкой через плечо – и шагнула к краю тротуара, чтобы остановить такси.

Во время ужина Альвира рассказывала Уилли о том, как забавно незнакомец смотрел на ее друга отца Эйдена, когда тот вышел из исповедальной комнаты, и за завтраком снова вернулась к этой теме:

– Знаешь, Уилли, тот человек приснился мне ночью. Когда такое случается, это обычно означает, что начнутся какие-то неприятности.

Все еще в халатах, они уютно устроились у круглого стола в обеденной зоне своей квартиры рядом с Центральным парком. На улице, как уже успела отметить Альвира, стоял типичный мартовский день, холодный и ветреный. Ветер громыхал мебелью на их балконе. Насколько им было видно через улицу, Центральный парк был почти пуст.

Муж через стол влюбленно посматривал на свою жену, с которой они были вместе уже сорок пять лет. Об Уилли частенько говорили, что он настоящая копия легендарного спикера палаты общин О'Нейла. Он был крупным мужчиной с пышной седой шевелюрой и, как говорила Альвира, с самыми синими во всем мире глазами.

По мнению Уилли, Альвира была прекрасна. Он не замечал того, что, как бы она ни старалась, ей всегда нужно было сбросить десять – пятнадцать фунтов веса. Не замечал он и того, что всего через неделю после окрашивания волос на ее голове уже становилась заметной седина у корней, хотя сами волосы благодаря стараниям лондонского парикмахера приобрели мягкий каштановый цвет. В прежние дни, еще до того, как они выиграли в лотерею, Альвира красила волосы сама, над раковиной в ванной комнате их старой квартирки в Квинсе, и они всегда были огненно-рыжего цвета.