Я - Русский офицер! - страница 12
— Ладно, я тебя там подожду, — сказал Синица и уныло побрел на край поля к ангару.
— Повторим! — приказал лейтенант-инструктор. — Взлет-посадка!
— Я готов, товарищ лейтенант, — ответил Краснов, слегка унылым голосом.
— Ты, мне тут курсант, не хандри! За полем или дома за тарелкой с борщом будешь хандрить… Сейчас, курсант, ты — учебная боевая единица… Если хочешь поступить в авиационное училище, то постарайся окончить эти курсы с отличием. Как говорит товарищ Сталин: «Комсомольцы все на самолет»! Вот и вперед, к самолету! Комсомолец, мать твою, ежики-лысые…
Валерка влез по фанерному крылу «этажерки» в кабину и устроился там, сев как положено на парашют. Инструктор уселся во вторую кабину и хлопнул Краснова по плечу.
— От винта! — прокричал Краснов и двигатель самолета стрекоча, стал раскручивать тяжелый деревянный винт. Мотор стал набирать обороты и когда его звук превратился в монотонное жужжание, Валерка добавил газ, хвост самолета поднялся, освободив крючок тормоза из зацепления с грунтом. Самолет послушно покатился по мягкому полю, чтобы уже через несколько секунд оторваться от земли и взмыть в небо подальше от всех земных проблем. В этот самый момент отрыва, Валерка и ощущал поистине настоящее наслаждение. Какие-то пушистые шарики катились по всем внутренностям до самых пяток, кишки в животе странно поднимались к диафрагме, вызывая своим перемещением приятный и блаженный зуд. Краснов потянул ручку штурвала и У-2 плавно пошел в набор высоты. Ветер бил в лицо, холодом обжигая открытые участки кожи, незащищенные большими летными очками.
В этот миг, он словно улетал в своем сознании от суровой и даже трагической реальности и только волей подчинял фанерный самолет.
Земля уходила все дальше и дальше, и Валерка, взглянув на уменьшающиеся дома, деревья, машины, людей все сильнее тянул на себя ручку штурвала, набирая высоту.
Оказавшись один на один с небом, он в те минуты забывал все неприятности, которые оставались там, далеко на земле. Чувство свободного полета, чувство независимости, спускались на него с небес неземной благодатью, и с этим невиданным ощущением он полностью отдавался во власть пилотирования.
«Этажерка», разогнанная силой мотора, падая, входила в вираж. То свечой зависала в воздухе, словно карабкалась на гору, но, не достигнув вершины, тут же срывалась в пропасть, завывая разрезанным плоскостями воздухом. В эти самые минуты, когда кусок фанеры с мотором подчинялся его воле, его разуму, Краснову хотелось просто петь. Он мурлыкал под нос слова популярной песни из кинофильма «Семеро смелых», двигал штурвалом, заставляя учебный У-2 выполнять немыслимые виражи пилотажа.
Город проплывал то справа, то слева. Золоченые купола Успенского собора сменялись красным хребтом крепостной стены смоленского Кремля и ртутным блеском, бежавшего на юг великого батюшки-Днепра.
Валерка до боли в сердце любил свой город, и эти проносящиеся картинки смоленских улиц, парков, мостов над древним Днепром, вселяли в его сердце великую гордость за свою Советскую Родину. В такие минуты полета он забывался, и только крики инструктора, прорывающиеся сквозь треск мотора и вой винта заставляли его вернуться в мир реальности.
Лейтенант-инструктор, перепуганный смелостью пилотирования Краснова, словно сапожник ругался матом, но после того как самолет благополучно садился на взлетно-посадочную полосу, он глубоко вздохнув, прощал все Валеркины вольности в воздухе, видя в нем рождение нового талантливого летчика-аса.
Валерка еще не знал, что белокурая девчонка, прозванная дворовыми пацанами Леди, с замиранием сердца смотрит за каждым его полетом в театральный бинокль с высокой голубятни. А после каждого маневра Краснова она крестится, причитая пришедшую на её девичий ум молитву, услышанную еще от своей бабки.
— Еже иси на небеси… Да святится имя твое! Да прийдет воля твоя!
Сохрани раба божьего Валерку! Не дай дураку убиться!
Ей в те минуты было страшно, жутко страшно за того, чье сердце уже полностью принадлежало ей и только ей. В Краснове она видела того единственного и того самого желанного лихого парня, с которым мечтала прожить всю жизнь, с кем мечтала нарожать детей и умереть в один день, так никогда и не познав горечи разлуки.