Я - Русский офицер! - страница 3

Рассевшись на камнях, как в партере театра, пацаны, как обычно, закурили собранные на улице окурки и замерли в ожидании настоящего зрелища, бурно обсуждая предстоящие эпохальные события нашего двора, которые должны были сменить существующую власть.

Ближе к началу великого поединка, в широких дверях храма в компании с Синицей и своими приближенными, появился сам Валерий Краснов. Синий бостоновый костюм из военного отцовского отреза, сидел на нем как на дорогом манекене в городском универмаге. Это придавало ему не только уверенность, но и тот шарм, от которого млели почти все девчонки нашего рабочего поселка. Его респектабельный вид настолько поразил пацанов, что они единодушно пришли к мнению, что Валерка пришел сдаться Ферзю без боя и зрелища, ожидаемого несколько дней, просто не будет.

В отличие от Краснова, Саша Ферзь появился на назначенный поединок со своей блатной шпаной. Войдя в храм через запасной вход, который еще в двадцатые годы был наполовину разрушен взрывом динамита. Фескин, ввиду своего социального происхождения не мог похвастаться богатством своего гардероба. Его старое ФЗУшное галифе, да залатанная льняная рубаха, подпоясанная солдатским ремнем, придавала ему вид эдакого взбунтовавшегося пролетария, угнетенного жирными «котами» капитализма. За поясом его брюк, как огнестрельное оружие многозначительно торчала рукоятка «поджигала», перемотанная черной изоляционной лентой. Он с небывалым гонором поднялся на груду битого кирпича и встал перед Валеркой, словно Дантес перед Пушкиным, зацепив свои пальцы за старый, потертый и видавший виды, древний солдатский ремень. Во рту его торчала папироса, которая как знак устрашения, перекатывалась языком из одного угла к другому, показывая, таким образом, свое пренебрежение и доминирование над соперником.

— Ну что, фраерок кучерявенький, будем рамсы качать, кому с Ленкой ходить!? — спросил Ферзь на блатном дворовом жаргоне, стараясь навести на Краснова страх.

Но Валерка без всякого страха взглянул на вождя «красножопых», как он его называл, и довольно спокойно ответил:

— Это Ферзь, не тебе решать, с кем будет встречаться Леди. Ее спросить надо или ты ее чувства в счет не ставишь? А уже потом, как она скажет, будешь мне свои зубы прокуренные показывать, — ответил Краснов довольно мирно, что повергло Фескина в еще большее бешенство.

— Да я тебя, сученыш, порву, как обезьяна газету! — завопил Ферзь, и, выхватив свой «поджиг», направил его в Краснова. — Нашпигую тебя сейчас сука гвоздями, что на жопу свою больше не сядешь!

Даже после такого выпада, Краснов остался спокоен как памятник Сталину, стоящий возле областного комитета партии. Предчувствуя, что без драки не обойтись, он скинул с себя пиджак и подал его Славке Синице, который бросил компанию Ферзя за его криминальные склонности. Он стоял позади Червонца, из-под козырька кепки глядя на своего бывшего друга, ухмыляясь и зная, что приготовил Червонец для этой встречи. В ту самую секунду все увидели, как за поясом брюк Краснова черным воронением блеснула рукоятка револьвера. Ферзь, завидев ствол, на минуту опешил и даже сделал шаг назад, но вовремя взял себя в руки. Наличие пистолета придавало Валерке какую-то уверенность, поэтому Фескин рисковать своим здоровьем не стал, а перешел на простые бульварные оскорбления, стараясь хоть словом, но все же зацепить Валерку на рукопашный поединок.

— Кто ты такой!?Ну кто ты такой!? Черт ты, из коробочки! Ты меня решил своей волыной напугать? — нагло орал Сашка. — Да я, таких как ты, пачками укладывал! — продолжал вопить Ферзь, держа Краснова в прицеле своего «поджига», который он сделал пару лет назад из стальной трубки от автомобильного насоса. В другой руке, наготове, у него был коробок спичек, чтобы вовремя чиркнуть им по затравке. Руки его от бешенства тряслись, и было видно, что, не смотря на свое настроение, он все же стрелять не будет, хоть и показывал свою решимость.

Краснов, с присущим ему спокойствием, расплылся в улыбке и вытащил из-за пояса револьвер, который он довольно лихо крутанул на пальце, чем вызвал мычание удивления собравшихся на зрелище ребят. Он знал, что Ферзь, хоть и считал себя лидером местной шпаны, но все же вряд ли отважится стрелять при сопливых свидетелях, которые с замиранием сердца и страхом смотрели на весь этот спектакль и ждали его развязки.