Я русский по складу, по сути... - страница 5
Мы с Юрием Михайловичем Поляковым люди кое в чем разного жизненного опыта, у каждого из нас, как говорится, своя компания. Я никогда не бывал в таком обществе, в каком бывает он, например, на телевидении, — в котором кто-то стеснялся бы или робел назваться русским. Мне это дико. Один из своих вечеров в ЦДЛ я начал стихами моего старшего товарища Ярослава Смелякова:
Зал ответил аплодисментами.
А Юрий Михайлович рассказывает, что однажды в ходе телепередачи, в которой он принимал участие, В. Жириновский милостиво защитил его: «Не обижайте Полякова, он тут у нас один русский». Эти «сыновья юристов» до того обнаглели на ТВ, что и не думают скрывать своё засилье там. Помню одну передачу в «Культуре». Сидят четыре «сына» и рассуждают о Есенине, о незабвенном сыне нашей родины. И вот известный Евгений Рейн решительно заявил: «Меня считают еврейским Есениным». Кто считает? Ну, мало ли! Пожалуй, после этого от «Культуры» можно ждать и такой новости: «Есенин — русский Рейн!» Евреизацией или еврозамещением знаменитых людей разных национальностей очень увлекался писатель Г. Бакланов, мой однокурсник Гриша Фридман. Он насильственно подверг этому ритуалу генерала Л. М. Доватора, белоруса; маршала бронетанковых войск И. Е. Катукова, русского и добрался аж до маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского, украинца. На каком основании? Только на том, что первый — Лев, второй — Ефимович, третий — Яковлевич. А все эти имена хорошо освоены евреями.
Майя Львовна Доватор, дочь генерала, имела решительное объяснение с писателем: «Как вы смели лишить моего отца его национальности?!» — заявила она ему по телефону. Писатель, по её словам, сперва бросивший трубку, потом ответил, что какое, мол, значение имеет национальность. Так зачем же тянул?
Но это было довольно давно, Бакланов умер почти десять лет тому назад. И это, конечно, не русофобия — скорее, наоборот: попытка перетащить к себе знаменитых и уважаемых ими людей разных национальностей, в том числе — русских людей. Но были и есть среди еврейской пишущей братии фигуры куда позабористей. Господи, что пишут довольно известные из них о Великой Отечественной войне, о беспримерном в истории подвиге всего советского народа во главе с русскими, как самым многочисленным и государствообразующим народом! Как всякая клевета на Советскую власть, на Советскую цивилизацию — это русофобия, так и всякая клевета на войну — тоже русофобия, ибо и то и другое — деяния, прежде всего, русского народа.
И вот вам целая галерея наших нынешних ненавистников. Начать хотя бы с самого Чубайса, жизненное кредо которого, как известно, «Больше наглости!» Однажды в телепоединке со Светланой Горячевой, ведя речь о ещё довоенной поре, он заявил, будто у нас была линия обороны, направленная не вовне страны, в сторону возможного противника, а внутрь. Как так? Что за чушь? Зачем? — «А чтобы население (разумеется, опять-таки главным образом русское) не разбежалось!" И гневно восклицал: "Что же это за страна?!» Кто же он, как не полоумный дурак и русофоб? А когда начинал свои реформы с содружестве с дружбанами, он знал, что делает и говорил вице-премьеру Владимиру Полеванову, который пытался противодействовать: мол, реформы приведут к гибели 30 миллионов советских людей. Сознательно шёл на это и добился своего.
Нельзя обойти и Эдварда Радзинского, одного из первопроходцев русофобии, с его посвященной собственному папе книженцией «Сталин» (1997). Стоит сказать хотя бы о том, что небывалый в истории подвиг эвакуации людей и промышленных предприятий, совершённый нашим народом в 1941–1942 годы, он глумливо именует там «азиатской тактикой»; спасение заводов и фабрик представляет как разрушение их, сожалеет, что всё эвакуированное богатство мы не оставили немцам.
А вот что думает о нашем народе и о Великой Отечественной войне известный смешной юморист Михаил Жванецкий: «У нас сражаться за родину стали только в 1943 году. А до этого её не защищали, потому что было государство, был Сталин…»