Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967 - страница 49

Чорт знает, наваждение какое-то!

Но я увлекся и уклонился от причины, которая заставила меня обратиться к Вам. И тут я сразу попадаю в идиотское противоречие с самим собой — обращаюсь-то я к Вам по личному вопросу с просьбой прочесть вторую главу поэмы «Россия», которую прилагаю, и, если найдется время — а я знаю, что у Вас его немного, — хоть в паре строк сообщить Ваше мнение. Почему именно к Вам? Говорю без лести, под честное слово — потому, что всегда, в том числе в самые трудные минуты, Ваш голос был с нами, потому, что Вы пользуетесь доверием фронтовиков. Кроме того, Ваш авторитет и любовь к русской литературе гарантируют прямоту и резкость суждений — наилучшие качества в критике.

Я не графоман и лучше, чем мои читатели-фронтовики, принявшие поэму с весьма лестной для меня оценкой, понимаю слабость моего пера. Приятно получать из окопов письма с благодарностью, приятно слышать похвалы генералов, но стихи испытывает время и суд авторитетов, а перед этим судом я чувствую себя учеником, пусть и усердным, но с минимальным багажом.

Возможно, я даже при этих условиях не решился бы беспокоить Вас, если бы не два дополнительных обстоятельства. В декабре месяце я собрал ряд стихов и первую главу поэмы и направил в оборонную секцию ССП в качестве доклада, что еще жив, что пишу, что прошу хоть в двух словах откликнуться на мою работу. Ответа нет. В конце декабря в связи с успехом первой главы «России» и перепечатками ее различными фронтовыми газетами ко мне зашел сотрудник «Красной звезды» и попросил экземпляр для посылки в редакцию. Я дал, но ответа так никакого не получил. Осталось два выхода — забыть, что существует еще где-то литература и печать и довольствоваться фронтом или обратиться лично к кому-нибудь из авторитетов. Я избрал последний.

Мою просьбу к Вам я уже изложил — если найдете время, прочтите и хоть в нескольких словах сообщите Ваше суждение.

О себе.

До войны работал в Смоленске. До октября 1941 г. был командиром взвода саперов на Центральном фронте, позже участвовал в боях под Москвой. После того как потерял часть, прибыл в НКО, там сказали, что газетной и литературной работы нет, на выбор: резерв или командирская работа. Принял последнюю. С 28 февраля 42 г. — командир саперного батальона, форсировал дважды Дон, дважды — Донец, позже — инженер гвардейской дивизии, с мая 43 г. по приказу свыше переведен в армейскую газету. Дом мой погиб, дом отца сожжен, два брата убиты, сестра одна — на фронте, вторая — на Урале, отец и мать в разных местах. Вот и вся моя биография. Писал, где и как приходилось, воевал, где приказывали, награжден двумя орденами.

Впрочем, последнее к поэзии отношения не имеет, а на Ваш суд я прихожу в качестве поэта.

Так как в Н. я нахожусь проездом с фронта на фронт, пишите по адресу 43163-А, полевая почта, Н.Грибачев.

Впервые (в 7-й главе 5-й книги ЛГЖ автор полемически цитировал это письмо). Подлинник — собрание составителя. Литератор Николай Матвеевич Грибачев (1910–1994) после войны стал одним из активных функционеров Союза писателей, выполняя самые недостойные поручения властей (такова, например, была его роль во время откровенно антисемитской кампании по борьбе с «космополитами»). Впрочем, уже стилистика этого письма Эренбургу позволяет увидеть в авторе будущего чиновника от литературы.

Стокгольм, 15 апреля 1944 года

Дорогой товарищ Эренбург, сердечное спасибо Вам за Ваши книжечки и за теплые слова. Вы ведь знаете, как в Швеции Вас ценят и любят как большого писателя. Я бы очень хотела снова повидать Вас здесь и оказать Вам теплое гостеприимство. Мы Вам так благодарны за теплые статьи, которые брали в шведскую прессу. Работаю я очень много, и дела большие, но сердцем и мыслью, конечно, у себя на дорогой Родине. Надеюсь, что уже скоро можно будет самолетом прилететь в Москву. Тогда повидаемся. А пока тепло жму Вашу руку, желаю всяческих успехов в работе и всего Вам хорошего. Посол А.Коллонтай.

Впервые — Б.Фрезинский. А.М.Коллонтай и И.Г.Эренбург // Всемирное слово, 2002, №15. С.31. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1698. Л.1.