Я, снайпер - страница 9

Боб был немного сбит с толку: он никак не ожидал подобных результатов. Черт побери, это становилось уже просто любопытно. Но была и еще одна причина, по которой он непременно должен был разобраться с этим сбоем: чтобы и дальше оставаться самим собой, он должен всегда быть уверенным в себе и в своем оружии.

Черт бы побрал этот 70-й. Он может угробить на него целую неделю. Придется сначала разобрать его на части, вплоть до самого маленького винтика и последней пружины, а потом перебрать все эти крошечные детали одну за другой в поисках металлических зазубрин или песчинок в рабочих частях и механизмах, а также в поисках еле заметных признаков износа или усталости металла. Он отдраит курок и весь ударно-спусковой механизм, на ощупь проверит каждый квадратный сантиметр поверхности приклада, пытаясь обнаружить сучки, занозы, щепочки, следы деформации, что-нибудь такое, что помогло бы ему понять, почему ствол при стрельбе отклоняется от точного направления.

И когда вся эта работа будет сделана, ему, в случае если винтовка все равно будет стрелять неточно, придется повторить все сначала.

Его крошечная мастерская располагалась позади трейлера. Это было что-то наподобие небольшого эллинга, собранного из темных листов гофрированной жести. Возле одной стенки стоял станок для повторной зарядки гильз, состоящий из одноступенчатого «Рок Чакера» – для винтовочных патронов и «Диллона» – для 45-го калибра. Вдоль всей стены аккуратно и тщательно были разложены всевозможные матрицы. Задняя стена была разделена на полки и отсеки, где хранились у него записные книжки, мишени и мешки со стреляными гильзами, которые он еще не успел перезарядить. Запах ружейной смазки смешивался с запахом растворителя, и все это висело в воздухе, подобно пару. Помещение освещала одна-единственная лампочка, и если Боб не стрелял и не спал, то обычно читал здесь «Ганс энд армор», «Шутинг тайме», «Америкэн райфлмен», «Экьюрэси шутинг», «Шотганс ньюс» или «Райфл».

Но этим утром, задумчиво созерцая провинившийся 70-й, он неожиданно услышал лай Майка. Майк, старый злой пес с желтыми глазами, был наполовину гончей; вечно грязный, он бродил вдоль ограды, которую Боб построил вокруг своего трейлера, и в обмен на объедки со стола и ежедневные веселые прогулки по холмам отгонял от трейлера почти всех людей, кроме двух-трех друзей Боба, которым тот позволял к нему приходить. Но сегодня Майк надрывался особенно долго, и Боб понял, что тот, кто приехал, уезжать не собирается.

Он вытащил из ящика заряженный и взведенный кольт 45-го калибра и засунул его в задний карман джинсов; затем набросил куртку и, натянув бейсбольную кепочку «Рейзорбэк», вышел из мастерской. Солнце было тусклым и как будто вылинявшим. Вокруг сурово вздымались голубые горы Уошито, всем своим видом давая понять, что скоро наступят холода. Боб повернулся и увидел двух мужчин, которые стояли возле автомобиля, видимо взятого напрокат. Они ждали сразу за воротами, и Майк с завываниями бросался на них с такой яростью, словно готов был разорвать непрошеных гостей в клочья, если они подойдут ближе.

Поверх костюмов на них были обычные плащи. Но военная выправка бросалась в глаза. Может быть, не сейчас, может быть, в прошлом, но все равно эти люди были военными – в этом сомнений не было. Они, казалось, были вырезаны из одного и того же твердого дерева. Один был похож на глыбу, квадратный, почти одного роста с Бобом, но на полторы головы ниже его, с огромными руками и грузным, похожим на шкаф телом. На голове у него был аккуратный ежик, и буквально каждый квадратный сантиметр его тела кричал: «Я – сержант!»

Второй, очевидно, был офицером: более высокий, но тоже крепкий, хорошего телосложения, с квадратным лицом и с короткой, но все же не под ежик, стрижкой. Он выглядел так же, как выглядели по крайней мере девять из двенадцати командиров батальона, с которыми Боб столкнулся за время своей службы. Это были люди, которых Боб хоть и не любил, но уважал, потому что они четко и ясно ставили боевую задачу и всегда выполняли ее до конца.