Я сведу тебя с ума - страница 48

— Это ужасно, — тихо сказала Беатрис, которой так хотелось обнять, приласкать его. — Представляю, как вам было тяжело.

— Да… по крайней мере, надолго отбило охоту у искательниц выгодной партии. Наследственный налог, забота о сохранности имущества Кроуфорда… Короче, не завидный жених. Любая девушка подумает, прежде чем влюбиться в меня.

Он пытался шутить, но Беатрис хотелось закричать: «Я не буду раздумывать!» Вместо этого она спросила, что стало с Абигайль, и его лицо вновь обрело жесткость.

— Она не потрудилась приехать на похороны. Понимала, что встретится со мной, а я знал, что это она убила Рональда, как если бы вложила в его руку револьвер. Я уверен, ее ложь убила трех людей, которых я любил. Я никогда не смогу простить ей это.

Ложь, ложь, ложь… Беатрис подавленно сжалась. Какое право она имела судить Абигайль? Она тоже лгала, и, когда Ральф обнаружит это, ей не будет прощения.

Но разве можно сравнивать? Ее ложь безобидна по сравнению с тем, что сделала Абигайль. Ведь рано или поздно она во всем признается Ральфу. Она докажет ему свое бескорыстие… свою любовь.

Подыскивая себе оправдание, Беатрис еще более уверилась в том, что правильно поступила, отложив свое признание. Ральф и дети заслужили веселого Рождества, и она сделает все, что в ее силах, чтобы они были счастливы в эти праздничные дни.

Дом встретил их проблесками теплого света в окнах. Ральф припарковал машину на гравиевой дорожке перед самым входом. Сгибаясь под тяжестью сумок, Беатрис помогла поднять рождественский багаж на крыльцо и стояла, потирая пальцы, пока он рылся в карманах в поисках ключа. Только сейчас Беатрис ощутила, что бесконечно устала, и в изнеможении прислонилась к стене.

Когда она открыла глаза, Ральф держал ключ в руке, облокотясь о массивную дубовую дверь. Он так внимательно смотрел на нее, как будто видел впервые. Беатрис вновь охватило странное чувство, словно между ними протянулась невидимая нить, и она застыла, вопросительно глядя на него.

Создавалось впечатление, что Ральф хочет сказать ей что-то серьезное. Быть может, самое важное в его жизни.

— Трикси, — начал он, собираясь с духом, и решительно шагнул к ней.

Но прежде чем Ральф успел продолжить, дверь распахнулась и поток света из коридора ослепил их.

— Как чувствовала, что приехали! — обрадовалась Мария, с порога вглядываясь в прибывших.

Выражение их лиц было настолько необычно, что, казалось, они вернулись не из города, а из иного, неземного мира.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, — ответил Ральф и после паузы добавил более твердо: — Съездили удачно. А как дети, все в порядке?

— Какой там порядок! — послышался голос запыхавшегося Патрика. У него была явно заплаканная физиономия.

— В чем дело? — встревожился Ральф. — Опять чего-нибудь не поделили?

— Чего делить-то?! Тут такое… Это просто катастрофа. А я тебя предупреждал! Твой гадкий телевизор сломался! И мы теперь ни за что не сможем починить его к Рождеству!

Проснувшись на следующее утро, Беатрис какое-то время нежилась, не открывая глаз, прислушиваясь к тишине, царящей в Кроуфорде. Когда она спустилась вниз, Ральфа и Марии уже не было. Дети терпеливо дожидались ее, и девушка, в темпе перекусив, решила во что бы то ни стало восполнить им утрату телевизора.

На улице сплошной стеной падал снег, наметая глубокие сугробы и ложась на ветви деревьев белоснежным покровом. И при этом ни малейшего дуновения ветерка.

— Похоже, мы не зря съездили в город вчера? — сказал Ральф, отряхивая снег с ботинок, в руках у него была большая охапка дров. — Я едва успел отвезти Марию домой.

— Вы полагаете, это надолго?

— Думаю, что да. Похоже, в этом году у нас будет настоящее Рождество. Жаль, что Сара еще не приедет. А так… все в сборе.

Ральф очень обрадовался, что дети легко забыли про сломанный телевизор, ухватившись за предложение Беатрис самим придумать что-нибудь интересное. Она беспрестанно подкидывала чрезвычайно соблазнительные идеи.

— А что, если вы сами поставите спектакль? А я и ваш дядя будем зрителями?

— Это гениально! — одобрил Ральф, когда дети, воодушевленные новой идеей, с важным видом исчезли после ленча. — По-моему, вы прирожденный педагог!