Я танцую смерть - страница 23

— Ладно, уговорили — я остаюсь в центральном посту, — вздохнул Вадим, а по громкоговорящей связи приказал: — Хорхе, экипируйтесь как положено. Осторожность не помешает.

— Есть, шеф! — крикнул в ответ Ортега.

— Командир, можно размяться? — неуверенно попросил с экрана внутренней связи Карл Зелинский.

— Конечно, Карл, — улыбаясь, кивнул Вадим. — Разомнись. Только от Ортеги не отставай.

— Спасибо, командир, — сверкнув ответной улыбкой, Карл исчез с экрана.

Сквозь открытые створки переборок в корабль ворвался свежий воздух, наполненный ароматом травы, цветов и горной воды. Не удержавшись, Вадим тоже направился к шлюзу. В проеме внешнего люка перед ним открылся удивительный мир, от вида и запаха которого он на мгновение даже опьянел. Буйство самых разнообразных летних красок под поразительной чистоты небом ошеломляло. Никакой виртуальный суррогат, наполнявший стены вокруг в долгих космических полетах и подземных бункерах, не мог сравниться с дыханием живой природы. Даже Ремар был не так красив, как эта планета.

Усевшись на пандус, Вадим подставил лицо чужому солнцу и ветру. Но сейчас и здесь они ощущались как родные, давно ждавшие и, наконец, дождавшиеся его друзья. Оставшиеся в десятках парсеков отсюда Солнечная система и Гербер под лучами Альтаира вдруг померкли, откатилась на задворки памяти, как ненужные и опостылевшие вещи. А с ними окончательно растворились и владевшие Ракитиным последние месяцы чувство обиды и желание поквитаться со всеми, кто решил превратить его жизнь в жалкую игрушку.

Они могли бы взять вездеход, но решили пройти по долине пешком. Так странно и приятно было ощущать под ногами твердь, чувствовать, как длинная трава пытается обвить ноги. Элен, не думая о мерах предосторожности, сразу же нарвала букет из маленьких, но пышных цветов, переливающихся всеми цветами радуги. Щурился и улыбался солнцу Ортега, сверкая лысиной. А Зелинский шел, распахнув глаза, словно никогда ничего подобного не видел вовсе. Хотя, возможно, так оно и было — многие земляне рождались, жили, работали и умирали в стерильных городах, огороженных броней от зачастую весьма суровых условий планет, на которых были расположены, а то и вовсе в тесных каютах космических станций и кораблей.

И все же, когда вдалеке появились очертания незнакомой фигуры, Ортега сразу позабыл о красотах планеты и внимательно посмотрел на показатели сканера. Затем забегал глазами по окружающим разведывательный отряд рощицам, валунам и кустарникам, расценивая их лишь как объекты, за которыми может скрываться засада.

Однако приближающийся человек был один, а в руке он сжимал лишь что-то вроде небольшой трости. Вскоре Хорхе и его спутники смогли разглядеть незнакомца получше. Навстречу пришельцам вышагивал старик в потертой офицерской шинели со срезанными погонами и шевронами. Развевались на ветру длинные седые волосы и борода. Рядом со стариком брело с десяток странных существ — что-то среднее между овцой и козой. Когда расстояние сократилось до пяти-шести метров, старик остановился и, оперевшись о трость, принялся с нескрываемым интересом разглядывать нашивки на куртках пришельцев. Овцекозы тем временем разбрелись вокруг и уткнулись мордами в сочную траву.

— Что-то у вас так много всего на жилетиках понаписано, — хитро прищурился старик. — Никак в толк не пойму, кто же вы такие? Военные или гражданские? Иль вольные люди?

— Вольные, старик, — улыбнулся Ортега. — А ты сам-то кто таков?

— Я — Каспер Фримен, — выпрямился старик. — Видите, из земли верхушка спасательной капсулы торчит? Сто лет назад мои родители приземлились здесь после катастрофы своего корабля и стали первыми людьми на этой планете. А лет через двадцать стали появляться и другие, — махнул старик себе за спину, в сторону невидимого за кронами деревьев поселения. — Разные у них были пути и разные причины, но теперь они все здесь, на Альпине. Когда-то так звали мою мать, а ныне так зовется эта замечательная планета.

— И что, у той деревеньки у подножия дальних скал тоже название есть?

— В честь моего отца это поселение называют Фримен-сити, — еще выше задрал нос старик.