Я тебя забираю - страница 6
– Тс-с-с, – демон бесцеремонно отодвинул иллюзию, растирая ладонью грудь.
– Неужели призыв? – поинтересовался хозяин бара. – Я уже и забыл, что это такое.
– Нет, не призыв, – демон прислушивался к ощущениям. Страх – вот что плескалось сейчас в груди. Не его – чужой. Отчетливый, яркий. Чувство было ново, страх не такой частый спутник для Высшего демона. И не оставалось никаких сомнений, что тревога связана с его парой. – Мне пора, – поспешил скрыться за дверью с табличкой, запрещающей входить посторонним. Не теряя времени на раздумья, он сразу перенесся на территорию особняка оборотней.
***
– Я смотрю, ты не торопишься! – Балаам возник за спиной молодого волка.
– Быстро же захотел пить, – огрызнулся должник, снимая автомобиль с сигнализации.
– Не дерзи тем, кто предлагает свою помощь, – а страх из эмоции превратился в физическую боль. Демона скручивало: сводило плечи, мышцы шеи окаменели. – Где сейчас твоя истинная?
– Если пришел не за долгом, отвали, – молодой волк предпринял очередную попытку сесть за руль автомобиля.
– Думай, идиот! Я ведь легко сверну тебе шею на глазах у родни, – Балаам схватил парня за грудки. – В принципе, ты мне и не нужен, волк. Думай!
– Что тебе от нее нужно?
Балаам с трудом сдержал рык отчаяния:
– Хочу спасти твоей паре жизнь. Безвозмездно, – добавил издевательским тоном. – Еще долго ждать? Мы бездарно теряем время, – по скулам демона проскальзывают языки пламени. – Мне не нужна твоя девчонка, если ты переживаешь об этом. Клянусь, – прохрипел, задыхаясь от чужих эмоций.
– Она должна быть дома…
Наконец, оборотень пустил в свои воспоминания, показал убогую квартирку с крохотными комнатами и узким коридором. Именно в этот узкий коридор их и выкинуло, впечатывая Балаама в грудь частично трансформировавшегося оборотня, а молодого волка отбрасывая к раскуроченной входной двери.
– Нужно ответственнее относиться к поручениям, – демон отшвырнул чужака, который был приставлен оберегать истинную. Оборотни никогда не оставляли пару без присмотра. Своя, чужая – для них нет никакой разницы. Стая заботилась обо всех членах без исключения, и именно эта черта вызывала у Балаама уважение к тем, кто всего лишь способен оборачиваться крупной псиной. – Это и тебя касается. Если с ней что-то случится, – он зло выдохнул, – смерть покажется тебе приятной забавой, – вторым движением втолкнул должника в дверной проем, где, сжавшись в углу, тихо скулила девушка. Полуобнаженная, с брюками, опутавшими ее лодыжки; она поджимала колени к самому подбородку, бросая затравленные взгляды. – Успокойся! – перехватил за горло и тряхнул полузверя-получеловека. Вытянутая пасть остервенело щелкала в воздухе, вынуждая демона то и дело отклонять голову. – Волк, уйми друга. Скажи, чтобы он успокоился! – перекрикивал звериное рычание.
– Коваль, демон со мной,– выкрикнул тот.
– Вот спасибо, – огрызнулся Балаам. – Ну что, псинка, где тот, что посмел обидеть истинную твоего собрата?
– Не твое дело, – рык вырвался из волчьей пасти.
– А вот и не угадал, пушистик, – демон ухмыльнулся. – Здесь негде спрятаться, – окинул взглядом стены коридорчика с желтоватыми обоями. – Уверен, нам туда. И точно, – радостно воскликнул, не забывая тащить за шкирку оборотня.
– К-к-кто вы такие?! – взвизгнул фальцетом когда-то мужской голос.
– М-да, – причмокнул Балаам. Сухорукое тельце с пивным животиком и намечающейся лысиной жалобно скулило в углу, вращая вылупленными от страха глазами. – Он тронул девочку? – уточнил театрально.
– Он, – прохрипел оборотень.
– Предлагаю развлечься. Фас, – приказал демон, обхватив зверя со спины. – Фас! – острые зубы клацнули у перекошенного страхом лица забившегося в угол мужичка – Ну же! Давай! Сожри его, – разразился хохотом. – Еще, мой верный друг. Фас! Сожри! – а расстояние между волчьей пастью и человеческим лицом неумолимо сокращалось. Оборотень остервенело бился в захвате, пытался вывернуться и ухватить Балаама, но прекращал бесполезные попытки, возвращался к мужику, визгливо скулившему от страха.
– Демон, он мой! – вмешался молодой волк.
– Не угадал. Человек мой! – Балаам отпихнул зверя и выхватил мужичка из угла. – Не обессудьте, господа, но черная душа моя. Черные – самые жестокие и самые услужливые, когда понимают, что у них нет другого выхода, как подчиниться хозяину.